Кэрол Мортимер
Жестокость любви
Май 1817 года.
Хайбери-Хаус, Лондон
— Улыбнись, Пандора, ни Дьявол, ни Люцифер не собираются тебя похищать! По крайней мере… будем надеяться, в противном случае плен окажется сладким, — игриво засмеялась Женевьева при виде двух джентльменов.
Пандора, вдовствующая герцогиня Виндвуд, не разделяла энтузиазма своей подруги. По мере приближения к этим господам она почувствовала, как ее сердце гулко забилось в груди, дыхание участилось, а ладони в кружевных перчатках вспотели.
Конечно же, она не была лично знакома с ними. Мужчинам было уже за тридцать, тогда как Пандора разменяла свою двадцать четвертую весну и не находилась в той части сомнительной толпы, которая окружала этих красавцев, где бы они ни появлялись. Тем не менее, она признала в них лорда Руперта Стерлинга, бывшего маркиза Делвина, а ныне герцога Страттона, и его лучшего друга лорда Бенедикта Лукаса — парочку, которую последнюю дюжину лет именовали в свете не иначе как Дьявол и Люцифер. Свои прозвища они получили за возмутительные выходки как в дамских покоях, так и вне их.
И именно этих двух джентльменов несколько минут назад Женевьева предлагала рассмотреть в качестве кандидатов в любовники теперь, когда их годовой траур по мужьям подошел к концу…
— Пандора?
Она тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли.
— Не думаю, что смогу пойти на такое, Женевьева.
Подруга легонько пожала ей руку, подбадривая.
— Мы всего лишь собираемся поговорить с ними, дорогая. Сыграть роль хозяек за Софию, пока та разбирается с неожиданным визитом графа Шербурна. — Женевьева бросила взгляд через бальный зал, туда, где вышеупомянутая леди о чем-то пылко спорила на пониженных тонах с молодым повесой Данте Карфаксом, близким другом Дьявола и Люцифера.
Эти трое были закадычными друзьями. Равно как и три вдовушки, которые теперь стали лучшими подругами…
По чистому совпадению София Роудандз, герцогиня Клейборн, Женевьева Форстер, герцогиня Вуллертон, и Пандора Мейбери, герцогиня Виндвуд, прошлой весной практически одновременно, с разницей всего в несколько недель, потеряли мужей. Незнакомые ранее, эти три женщины быстро заключили своего рода союз молодых вдов, когда месяц назад впервые после годичного траура вышли в свет.
Однако предложение Женевьевы «до конца сезона найти каждой по любовнику, а то и несколько» привело Пандору в замешательство.
— И все же…
— Мне кажется, это наш танец, ваша милость?
Пандора никогда не думала, что будет рада видеть лорда Ричарда Сугдона. Ей не нравились ни его лощеный вид, ни фамильярное обращение. Но чуть раньше она не смогла найти подходящего предлога, дабы отказать ему в первом вальсе, и теперь была рада этому, ибо сейчас предпочла бы даже компанию этого пижона, лишь бы не приближаться к таким притягательным, но опасным Руперту Стерлингу и Бенедикту Лукасу.
— Я не забыла, милорд. — Она улыбнулась Женевьеве, извиняясь, и закружилась с ним в танце.
— Господи, Данте, что с тобой? — поинтересовался Руперт Стерлинг, герцог Страттон, тем же вечером. Едва переступив порог библиотеки Клейборн-Хаус, он сразу заметил, как расстроен молодой человек. — Или, может, не стоит спрашивать? — насмешливо протянул он, уловив в воздухе аромат женских духов.
— Может, и не стоит, — огрызнулся Данте Карфакс, граф Шербурн. — Как и мне интересоваться тем, что — или лучше сказать кто — занимает внимание Бенедикта?
— Тебе лучше не спрашивать, — рассмеялся Руперт.
— Не пропустить ли нам по стаканчику бренди? — Данте потряс графином.
— Почему нет? — Руперт закрыл за собой дверь библиотеки и принял у него графин. — Я давно подозревал, что моя мачеха доведет меня либо до пьянства, либо до убийства!
Пандора, удерживаемая в углу бального зала лордом Сугдоном после танца, сумела избавиться от его общества всего несколько минут назад, благодаря его знакомому, втянувшему нежеланного кавалера в беседу.
Теперь она стояла на террасе прямо у библиотеки, невольно превратившись в свидетеля разговора двух джентльменов.
— Тогда давай сегодня напьемся, — предложил Данте Карфакс своему другу. — Недаром же герцогиня позаботилась о своих гостях, оставив в библиотеке графин отличного бренди и превосходные сигары. Дабы мы, мужчины, могли насладиться ее дарами.
Последовал звон бокалов и звук разливаемого напитка.
— О, так гораздо лучше, — удовлетворенно выдохнул Дьявол Стерлинг несколько мгновений спустя, явно сделав паузу, чтобы проглотить крепкий алкоголь.
— Что наша троица вообще делает здесь нынче вечером, Страттон? — лениво протянул его компаньон, широко распахнув французские окна и выпуская на террасу табачный дым.
— Судя по твоим растрепанным чувствам, думаю, твои причины очевидны, — заметил второй джентльмен. — А Бенедикт милостиво согласился сопровождать меня, когда я поведал ему о том, что жажду провести вечер вдали от назойливого общества своей мачехи.
— Бьюсь об заклад, Патрисия не в восторге от подобного обращения, — расхохотался Данте Карфакс.
— Она его ненавидит, — с мрачным удовлетворением признался его собеседник. — Именно поэтому я ее так и называю. Постоянно!
Дьявол не только по имени, но и по своей природе…
Эта мысль непрошеной пришла в голову Пандоре, пока она неподвижно стояла в темноте террасы, боясь выдать себя малейшим звуком и привлечь внимание господ.
Аромат сигарного дыма, выплывающий из открытых дверей, напомнил ей о лучших временах, когда она была молода, невинна и беззаботна, а мир казался одним сплошным балом, вроде сегодняшнего. С той разницей, что тогда на балы ее водили родители.
В то время ей бы и в голову не пришло скрываться на террасе, как нынче вечером, чтобы не дать высокородным гостям Софии увидеть, как лорд Сугдон довел-таки ее до слез непристойными намеками…
Не то чтобы свет заботился о ее благополучии, многие члены высшего общества и вовсе смотрели на нее как на пустое место, не опускались до беседы с ней. Что уж говорить о чувствах, которые она испытывала в присутствии джентльменов, рискнувших оказаться в ее скандальной компании и оскорблявших ее своими предложениями. Кого бы это взволновало?
На самом деле, если бы София и Женевьева не настаивали на совместном посещении всех светских мероприятий, Пандора, скорее всего, подверглась бы остракизму, несмотря на принятое месяц назад решение вернуться в свет.
