Валерия Вербинина - Адъютанты удачи

6 июля 1836 года, незадолго до заката солнца, на набережной Тюильри стоял молодой человек и бросал в воду камешки. Несмотря на довольно поздний час, на улицах и бульварах прекрасного города Парижа было еще довольно много гуляющих. Господа во фраках, коротких пестрых жилетах и с пышными, искусно повязанными галстуками вели под руку дам с осиной талией, подчеркнутой огромными рукавами и длинными, расходящимися книзу юбками в бесчисленных оборках. Редкую головку не венчал капор с широкими полями, украшенный то перьями, то цветами, то лентами, а то и всем сразу. Большинство мужчин было в цилиндрах, однако кое-где попадались головные уборы попроще – фетровые шляпы и картузы. Юноша же, который швырял камешки (он наблюдал за расходящимися по воде кругами, но время от времени оборачивался к текущей мимо толпе), был и вовсе без шляпы. Отметим, впрочем, что по всем остальным статьям молодой человек не разочаровал бы издателя модного журнала. Черный, безупречно скроенный портным фрак как нельзя лучше облекал безупречно скроенную Создателем фигуру, панталоны не открывали носков, но и не волочились по земле, атласный жилет жемчужно-серого оттенка, затканный светлыми цветами, снискал бы одобрение самого придирчивого светского денди, а подобранный в тон жилету галстук был не галстуком, а прямо-таки целой поэмой, поэмой из шелка, гимном изысканности, да что там гимном – мечтой любого поэта, и я лично знаю таких, которые, увидев подобный галстук, не поленились бы отдать за него все три тома своих сочинений вкупе со сборником «Избранное» и самой старушкой музой в придачу.

Однако если бедные поэты и позавидовали бы одежде незнакомца, то гораздо больше было таких, кто с удовольствием продал бы душу, титул, друзей, жену и тещу, чтобы заполучить внешность сего элегантного метателя камешков. Вообразите себе молодого человека в самом цвете лет, а именно двадцати семи лет от роду, с пшеничными волосами, тонкими чертами лица, прямым носом и серо-зелеными глазами в черных ресницах, и вы поймете, отчего юная продавщица цветов Жанетт, проходившая мимо со старым господином, похожим на сильно усохшего ястреба (замечу кстати, что тот не был ей отцом), покраснела и, не удержавшись, прошептала вслух: «Какой хорошенький!» Ястреб при этих словах спутницы дернул шеей и почувствовал приближение очередного приступа язвы.

Молодой человек метнул на Жанетт быстрый взгляд, и очередной камешек, описав дугу, плюхнулся в воду. Пожалуй, взгляд был единственным в облике незнакомца, что оставляло после себя неприятный осадок. Так смотрит человек, который знает, чего стоит наш мир, и ни капельки не обманывается на его счет. Как правило, таким людям лучше знакома изнанка жизни, нежели ее солнечная сторона, а Алексей Каверин (ибо так звали нашего незнакомца) и впрямь не мог похвастаться тем, что судьба чрезмерно баловала его. Родом из обедневших дворян, без связей и без громких заслуг в прошлом, он привык всего и всегда добиваться сам. Так как в наследство от родителей ему достались лишь имя да полуразвалившийся домик на Черной речке, Алексей слишком рано понял, что во всем остальном может рассчитывать лишь на самого себя. Подобно большинству молодых людей из хороших семей, не обремененных достатком, перед ним открывались две дороги: либо унылая чиновничья служба с медленным продвижением по ступеням табели о рангах, с казенщиной и непременным подхалимажем, либо служба армейская, то есть эполеты, дым славы, героические подвиги и, возможно, преждевременная смерть. Тем не менее Каверин выбрал армию, более отвечавшую его нетерпеливому характеру и жажде действий. Увы, именно последние в конце концов заставили его отличиться, да так, что молодой человек едва не угодил в крепость. Но тут вмешалась всесильная госпожа удача.

Она улыбнулась Каверину, точь-в-точь как цветочница Жанетт, и своей прелестной ручкой подправила несколько страниц в книге его судьбы, сделав так, что проступок Алексея, который при других обстоятельствах мог разрушить его жизнь, отныне считался чуть ли не благодеянием. Приободрившись, Каверин решил, что гроза миновала и теперь все будет по-прежнему, но оказалось, что это только начало – начало перемен, к которым он, по правде говоря, вовсе не был готов.

Теперь Алексей с видом скучающего бездельника стоял на парижской набережной и высматривал среди прохожих какого-то человека, а тот, судя по всему, никак не шел. Грохотали кареты, роскошные, новенькие и блестящие, с пышными гербами на дверцах, скрипели ветхие колымаги, сетуя на коварное время, за которым они были бессильны угнаться, лошади резво перебирали ногами и дробно стучали подковами по мостовой, иные же клячи плелись еле-еле, понурив головы. Плясали султаны на лошадиных головах, тряслись лакеи на запятках, монотонно покрикивали кучера. Солнце в пурпурном тумане медленно опускалось в воды реки, на берегу которой вот-вот должна была произойти встреча, знаменательная для нашего повествования. И если Алексей в ближайшие несколько минут сделает правильный выбор, его ожидают головокружительные приключения, опасности и вожделенная награда в конце (о которых он, впрочем, покамест даже не подозревает).

В толпе возник молодой человек с галстуком, украшенным булавкой с неописуемых размеров бриллиантом, который наверняка происходил по прямой линии от бутылочного стекла, а вовсе не от благородного алмаза. Алексей бросил горсть камешков, которую держал в левой руке, и поспешно двинулся к незнакомцу. Однако прежде, чем Каверин успел приблизиться к обладателю сверкающей булавки, от парапета набережной отделилась молодая девушка и бросилась тому навстречу. Она взволнованно заговорила о чем-то со смущенным юношей, и Алексей досадливо отвернулся. Но тут взгляд его упал на другого прохожего, который широко шагал, помахивая тростью с тяжелым набалдашником. Тот был человек в летах, с величественной осанкой и загорелым лицом, украшенным небольшими бакенбардами. Волосы его были рыжеватые, с проседью, орехового цвета умные глаза утопали в паутинке морщинок, около рта залегли глубокие складки. Шею господина охватывал галстук немыслимой пышности, его пунцовый жилет способен был вогнать в тоску даже разворачивающийся в эти мгновения закат, а на мизинце красовалось кольцо с алым камнем. Больше всего незнакомец походил на зажиточного рантье, давно отошедшего от дел, и Алексей, очевидно, приняв какое-то решение, быстрым шагом подошел к нему.