Патриция Оливер
Нескромное предложение
Лондон, октябрь 1813
– Успокойся, мой дорогой Роберт, – мягко сказала леди Синтия, хотя и с небольшой долей сарказма, в то время как ее зеленые глаза лучились смехом. – Со мной ты в полной безопасности. Я люблю тебя, но ничто, абсолютно ничто не заставит меня принять твое лестное предложение, поверь мне.
Маркиз Монрояль бросил взгляд на свою очаровательную кузину и приподнял слегка бровь.
– Я что-то не припоминаю никаких предложений с моей стороны, милая, – проговорил он небрежно.
В подтверждение такого безразличия он вынул из богато вышитого жилета фарфоровую табакерку и открыл ее, щелкнув своим отполированным ногтем. Все так же небрежно он взял щепотку светлого желтовато-коричневого порошка, сделанного по специальному заказу лично для маркиза известной табачной фирмой, и поднес сначала к одной ноздре, а потом к другой.
Леди Синтия, улыбаясь, наблюдала за этим безупречно разыгранным спектаклем.
Можно было подумать, что Робби просто нюхает табак, и делает это столь изысканно, что от восхищения замирают юнцы из Оксфорда и видавшие виды пожилые джентльмены. Но, конечно, вся эта пантомима была чисто показной. Синтия знала совершенно точно, что ее кузен вообще не любит табак. Роберт сам ей об этом сказал однажды дождливым днем, с месяц назад, одолеваемый ужасной скукой, потому что пришлось отменить их запланированное катание в карете по Гайд-Парку. И маркиз тогда преподал ей первые уроки искусства нюхать табак. Синтия быстро переняла элегантный жест кузена, но осталась равнодушной к изучению разных марок табака, модных в это время в свете.
Маркиз посмотрел на нее своими серыми глазами из-под полуопущенных век, и легкая улыбка появилась в уголках его чувственного рта.
Ни слова ни говоря, маркиз подал кузине фарфоровую табакерку, как учитель упрямому ученику. Леди Синтия пожала плечами и протянула руку.
– Мы же с тобой знаем, что ты намерен это сделать, – ответила она едко. – Для чего бы ты еще явился сюда в такой ранний час, кузен? Я полагаю, на тебя подействовали аргументы моего отца, и ты поверил, что мне действительно нужна твердая мужская рука, чтобы вести меня по жизни, не так ли?
Большим и указательным пальцами она взяла щепотку и аккуратно стряхнула излишки табака, прежде чем поднести ее к носу.
– Он имеет в виду, конечно, святые узы брака. И мы с тобой знаем об этом, правда, Робби? – продолжала она, посмотрев на него и поймав его вопросительный взгляд. – Хотя, по-моему, это не справедливо, что женщина должна находиться в полной зависимости и чуть ли не в кабале у мужа.
Она послала ему ослепительную улыбку, и он в ответ ухмыльнулся.
– Так что, позволь мне повторить тебе, Робби, дорогой, – сказала она несколько театрально. – Если ты хочешь сделать мне предложение, то я вовсе не мечтаю прервать твою карьеру первого дамского угодника. Я как-то не верю в сказки о том, что и повесы могут быть добропорядочными и верными мужьями.
Леди Синтия вдохнула табак и тихонько чихнула в платочек, который она держала наготове.
Маркиз одобрительно хмыкнул.
– А ты становишься профессионалкой по части маленьких грехов, моя дорогая, – заметил он провокационным тоном. – Может быть, тебе уже пора заказать свой табак? Я бы посоветовал один из легких сортов мартиниканского.
– Думаю, что нет, кузен, – смеясь, ответила леди Синтия. – Одно дело видеть удивленные лица старых сплетниц, когда ты предлагаешь мне взять щепотку табака на вечере, и совсем другое устраивать спектакль, доставая собственную табакерку и афишируя свои мелкие грехи, как ты это называешь. Это просто один из способов шокировать публику. И весьма вульгарная привычка, Робби. Попробуй со мной не согласиться!
Маркиз внимательно посмотрел на нее, и хитрая улыбка мелькнула на его губах.
– А у тебя не возникало желания афишировать свои грехи, моя дорогая Синтия? – ухмыльнулся он.
– У меня нет грехов, – быстро ответила Синтия, с вызовом глядя на своего кузена.
И, к сожалению, это правда, подумала она. После восьми ничем не примечательных лет, проведенных замужем за джентльменом вдвое старше ее, леди Синтия Лонсдейл имела безупречную репутацию и была сказочно богата, но в последнее время она находила такое состояние дел весьма утомительным и скучным.
– Ты прожила почти десять лет с бедным старым Лонсдейлом, так что я не удивлен, – сказал маркиз, сверкнув серыми глазами. – Но разве хоть иногда ты не хотела согрешить?
Синтия удивленно посмотрела на него. Каким образом этот прелестный распутник догадался, что эти мысли все чаще посещают ее в последнее время? А точнее, с того дня, когда ей исполнилось двадцать девять лет.
Просто однажды утром она вдруг подумала о том, что стремительно приближается к тому возрасту, который называется пожилым, а в ее жизни нет по-прежнему ничего, чем она могла бы похвастаться. Кроме, конечно, великолепного имения в графстве Суррей и просто потрясающе огромного богатства.
Но это не приносило ей, казалось, того удовлетворения, которое она испытывала в первый год после того, как сняла траур. По какой-то необъяснимой причине ее статус красивой и богатой вдовы не приносил уже Синтии Лонсдейл такого удовольствия.
Что хорошего в богатстве, если старость не позволяет этим наслаждаться? – думала она, неожиданно представив себя шестидесятилетнюю, бродящую по ее любимому саду в Милфорд-Холле, совершенно одну. И не с кем ей полюбоваться на цветочки. Не с кем разделить жизнь.
– Джеймс не был ни бедным, ни старым, – возразила она в раздражении, что бывало с ней частенько в последнее время. – И ты знаешь, кузен, – продолжала она, – иногда мне хочется быть такой, как леди Хартфилд, смелой блондинкой, такой безумно красивой и… и…
– И развратной? – досказал кузен, его серые глаза светились улыбкой.
Синтия посмотрела на него с укоризной.
– Нет, не совсем так, не развратной. Но, действительно, немножечко распущенной, если ты понимаешь, что я имею в виду, Робби. Леди Хартфилд уж точно не моложе меня, а вокруг нее всегда крутятся потрясающие юные красавцы.
– Ах! – обрадовался маркиз. – Значит, ты мечтаешь пофлиртовать, моя сладкая? Кто бы мог подумать, что в прелестной головке невинной леди Синтии скрываются такие нескромные фантазии! Ты меня удивляешь, любовь моя. И если тебе нравится стиль Луси Хартфилд, то я бы с громадным удовольствием…
– Нет, спасибо, кузен, – прервала его Синтия, чувствуя, как у нее начинают краснеть щеки даже от невысказанного предложения. – Я говорю совсем не об этом, – продолжила она. – Просто мне непонятно, почему все красивые молодые мужчины так и вьются вокруг леди Хартфилд, а я, кажется, привлекаю только старых жуликов и проходимцев, которые стремятся за мой счет набить себе карманы.
