Франсин Риверс - Эхо во тьме

Хочу выразить глубокую признательность двум особым редакторам, которые в процессе работы были моими самыми настоящими светильниками: моему мужу, Рику Риверсу, который с самого начала помогал мне в написании книги, а также редактору издательства «Тиндейл Хауз», Карен Болл. Рик помогал мне выразить самое главное. Карен «отшлифовывала» материал. Оба смело шли по пустыне многочисленных глав, пробирались сквозь дебри бесконечных предложений и фраз, прорубали путь сквозь толщи сложной пунктуации и оригинальных произношений.

Да благословит Господь вас обоих.

Александр Демоцед Амандин стоял у Ворот Смерти и ждал возможности больше узнать о жизни. Он никогда не испытывал большого удовольствия от зрелищ и пришел к этому месту без всякой охоты. Но теперь то, чему он оказался свидетелем, потрясло его до глубины души. Он пристально смотрел на упавшую девушку и чувствовал необъяснимое возбуждение.

Кровавое бешенство толпы никогда не давало ему покоя. Его отец говорил, что есть люди, которые испытывают наслаждение, наблюдая, как совершаются зверства и насилие над другими, и теперь Александр вспоминал его слова, когда краем глаза видел, с какими радостными лицами смотрели зрители на то, что происходит на арене. В Риме. В Коринфе. Здесь, в Ефесе. Наверное, те, кто наблюдал весь этот ужас, благодарили богов за то, что это не они стоят сейчас один на один со львами или с натренированными гладиаторами — со всем тем, что таит в себе смерть.

Создавалось впечатление, что тысячи людей одновременно испытывали неимоверное облегчение, улучшение самочувствия, видя, как на арене льется кровь, будто эта запланированная мясорубка могла защитить их от растущего хаоса в насквозь прогнившем и деспотичном мире. Судя по всему, никто из них не понимал, что запах крови не слабее запаха похоти и страха, наполнявшего тот самый воздух, которым они все дышали.

Амандин вцепился руками в прутья железной решетки и во все глаза смотрел на песок арены, на котором теперь лежала эта девушка. Всего минуту назад она отделилась от остальных жертв — от тех, кого вывели навстречу смерти, — такая спокойная и даже радостная. Он не мог отвести от нее глаз, потому что видел в ней что-то удивительное, что-то такое, что не поддавалось никакому описанию. Она что-то пела, и на какое-то мгновение ее голос донесся до его ушей.

Рев толпы заглушил ее прекрасный голос, затем стал еще громче, в то время как девушка, безмятежно ступая по песку, продолжала идти вперед, по направлению к Александру. С каждым ее шагом у него все сильнее билось сердце. В ее внешности не было ничего особенного, и в то же время от нее исходило какое-то сияние, ее окружал какой-то свет. Или это ему только казалось? И когда львица сбила ее с ног, Александру показалось, будто с ног сбили его самого.

И вот теперь два зверя дрались за ее тело. Александр вздрогнул, когда один из львов вонзил ей клыки глубоко в бедро и стал ее оттаскивать. Но тут на льва прыгнула львица, и оба зверя сцепились и стали рычать друг на друга.

Какая-то маленькая девочка в рваной и грязной тунике с пронзительным криком пробежала мимо железных ворот. Александр стиснул зубы, изо всех сил стараясь не сойти с ума от этого крика. Пытаясь защитить своего ребенка, мать девочки моментально стала жертвой львицы, прижавшей ее к песку. Руки Александра, сжимавшие прутья решетки, побелели, когда другая львица погналась за девочкой. Беги, девочка. Беги!

Вид страданий и смерти поразил молодого врача и вызвал в нем чувство глубокого отвращения. Он прислонился лбом к решетке, его сердце бешено колотилось.

Он слышал все доводы в пользу зрелищ. Люди, которых отправляли на арену, — преступники, заслуживающие смерти. А те, кто сейчас погибал на его глазах, являются последователями какой-то религии, которая призывает к свержению Рима. Но теперь Александру не давала покоя мысль о том, а не заслуживает ли смерти само общество, которое способно убивать беззащитных детей.

Нечеловеческий крик ребенка пронзил все существо Александра. В глубине души он даже был доволен, когда челюсти львицы сомкнулись на тонкой шее девочки, положив конец ее мучениям. Он издал глубокий вздох, едва сдерживая себя, и услышал, как один из стражников, стоявших за его спиной, громко рассмеялся.

— Да она ею и не наестся.

Желваки заиграли на скулах Александра. Ему хотелось закрыть глаза, чтобы не смотреть на эту бойню, но теперь за ним наблюдал стражник. Александр буквально чувствовал холодный блеск тяжелых темных глаз, сверкающих сквозь забрало отполированного шлема. Стражник наблюдал за ним. Но Александр не унизится перед ним, показав свою слабость. Если он хочет стать хорошим врачом, ему придется научиться преодолевать восприимчивость и брезгливость. Разве мало ему говорил об этом его учитель, Флегон?

— Если хочешь добиться успехов, тебе придется подавлять в себе все свои эмоции, — неоднократно повторял ему учитель тоном, не лишенным презрения. — В конце концов, видеть смерть — это удел всех врачей.

Александр понимал, что старик прав. Понимал он и то, что без этих зрелищ у него не будет никакой возможности продвинуться в изучении анатомии. Александр уже добился блестящих успехов в изучении теоретических трудов и рисовании. Оставалось только освоить вивисекцию. Флегон знал о неприязненном отношении ученика к такой практике, но старый медик был непреклонен и не желал слушать никаких отговорок.

— Ты мне сказал, что хочешь быть врачом? — говорил он Александру. — Тогда скажи мне, добрый ученик, как ты собираешься делать хирургические операции, не изучив человеческую анатомию? Никакие схемы и рисунки не сравнятся с живым человеческим организмом. И благодари богов, что зрелища предоставляют тебе такую возможность!

Благодари… Александр смотрел, как вышедшие на арену жертвы одна за другой умирали в зубах и лапах безжалостных голодных львов. За это благодарить? Он покачал головой. Нет, что угодно, но только не это он хотел увидеть на зрелищах.