Розмари Роджерс
Ночная бабочка
Англия, 1799 год
В прихожей было совсем темно. Слабый огонек висящей на стене лампы не мог разогнать густую тьму. Тени притаились по углам наподобие хищных зверей, готовых наброситься на каждого, кто зазевается. Хотя это строго запрещалось, Кайла сунула большой палец в рот и стала энергично его сосать. Она медленно приближалась к тоненькой полоске света, который призывно пробивался сквозь щель приоткрытой двери из материнской комнаты. Кайла спешила добраться до двери раньше, чем она закроется, как это обычно случалось, когда девочка пыталась попасть к маме, а Мэри перехватывала ее на полпути. Где сейчас Мэри? Няня снова ушла, а когда вернется, от нее будет пахнуть вином, она будет хихикать и заставлять Кайлу спать, пугая тем, что в противном случае ее заберут с собой привидения.
Вспомнив о привидениях, Кайла всхлипнула. А вдруг эти кошмарные призраки придут сюда и схватят ее прямо у двери матери? Кайла уцепилась ручонкой за шершавую панель, продолжая держать другую руку у рта. Ей вдруг стало очень страшно, тем не менее она сделала шаг вперед, затем второй — и оказалась в струйке света, который пробивался из комнаты. Кайла на мгновение зажмурилась, но тут же снова открыла глаза.
Что происходит у мамы? До девочки доносились голоса. Похоже, это опять тот самый мужчина. Кайла недовольно выпятила нижнюю губу. Он ей совсем не нравился. Это был нехороший мужчина. Кайла однажды слышала, как мама стонала и кричала, когда он был здесь. Как будто маме сделали больно. Правда, чуть позже, когда Кайла увидела маму, та не выглядела обиженной. Она мягко улыбнулась дочери, хотя думала, видимо, о чем-то другом. Даже когда Кайла стала вредничать и разлила чай, а затем нарочно просыпала крошки бисквита на пол, мама лишь рассеянно посмотрела на нее.
И вот сейчас этот противный человек снова был здесь. Кайле это определенно не нравилось. Она приоткрыла дверь пошире, бесшумно переступила босыми ногами по деревянному полу и просунула голову в комнату. Волосы падали ей на глаза, однако сквозь спутанные пряди Кайле удалось рассмотреть, что там происходит. От удивления она широко раскрыла глаза.
На маме был лишь красный пеньюар. Он был расстегнут спереди, и от шеи до щиколоток ее тело было обнажено. Ее красивые белокурые волосы, обычно аккуратно собранные в пучок, были распущены и обрамляли лицо. Мама смотрела на мужчину и нисколько не возражала против того, что мужчина трогал ее в том месте между ног, до которого, как всегда говорили Кайле, никто не должен дотрагиваться. Почему мужчина это делал? И почему мама позволяет это ему? Мама неподвижно сидела в кресле, разведя ноги, а рука мужчины гладила ее между ног, иногда пощипывала, отчего мама слегка постанывала.
Озадаченная и встревоженная, Кайла вошла в комнату. Ее босые ноги утонули в толстом теплом ковре. Девочку никто не заметил. Ей говорили, что она никогда не должна входить ночью в комнату мамы, а в случае нужды должна звать Мэри. Но Мэри сегодня ушла. А когда свеча догорела, в комнате стало темно и ее кровать окружили большие ужасные тени.
Теперь мужчина оказался перед мамой, и Кайла видела лишь его спину. Белые напудренные волосы мужчины были собраны на затылке в косу. Он наклонился вперед, заставил маму откинуться на спинку кресла и раздвинуть ноги, а сам опустился на колени. Мама снова тихонько вскрикнула, пеньюар упал на пол.
Глядя на них, Кайла еле слышно заскулила. Происходило что-то неладное. Мама никому не позволяла видеть ее раздетой! Между тем мужчина стал опять прикасаться к маме, гладить ее, затем начал раздеваться сам. В этот момент мама снова издала странный звук, похожий на стон и вздох, словно ей причинили боль. Сама того не желая, Кайла громко захныкала.
— Что это? — Мама выпрямилась в кресле, оттолкнула мужчину и потянулась за упавшим на пол пеньюаром. И тут она увидела Кайлу. Лицо мамы побледнело, и она проговорила по-французски: — О Боже! Моя несчастная девочка…
Мужчина обернулся. Он выглядел таким сердитым, что Кайла даже не решилась взглянуть ему в лицо, хотя чувствовала, что он впился в нее взглядом.
— Это что за ребенок?
— Моя дочь, милорд. Пожалуйста, позвольте мне отнести ее обратно в кровать.
— Нет! Оставь ее здесь. Говоришь, твоя дочь? Девчонка, которую ты скрывала… Да она очень даже хорошенькая! Вся в маму… Подойди сюда, девочка! Как ее зовут?
Запахиваясь в пеньюар, мама в нерешительности помолчала, затем еле слышно ответила:
— Кайла.
— Кайла… Необычное имя, но почему-то кажется знакомым. Где я его раньше слышал? Впрочем, не имеет значения. Оно ей очень подходит, поскольку девчонка удивительно хороша… Я сказал, чтобы ты подошла поближе, Кайла. Иди сюда, сядь ко мне на колени. Я хочу погладить твои очаровательные белокурые волосы.
Кайла отпрянула назад, однако мужчина взял ее за руку, подтащил поближе и посадил себе на бедро. Крепко прижав девочку, он стал ей что-то тихо говорить. Кайле это было неприятно. От него пахло кислым вином и чем-то еще, что ей явно не нравилось. Бедра мужчины обтягивали шелковые желтые панталоны, завязанные пониже колен алыми лентами с алмазными пряжками. Кайла не решалась взглянуть ему в лицо и упорно смотрела на эти блестящие пряжки.
— Замечательный ребенок… Такая светленькая, розовощекая, славная девочка…
Придерживая Кайлу за талию, мужчина потянул вверх ее ночную рубашку. У него были жирные белые пальцы, которыми он стал гладить обнаженные бедра девочки. Кайла заерзала на коленях и обеспокоенно посмотрела на маму.
Мама побледнела еще сильнее. Она судорожно расправила полы пеньюара и вцепилась в ткань пальцами.
— Милорд, ей неполных четыре года. Прошу вас…
— Славный ребенок. Такой юный и невинный. Не испорченный жизнью. — Голос у мужчины стал хриплым, в нем зазвучали какие-то странные нотки, и мама страшно разволновалась.
— Опустите ее на пол, милорд! Я этого не позволю!
Мама подскочила, сняла девочку с колен мужчины и прижала к себе. Кайла лишь теперь осмелилась бросить взгляд на лицо мужчины: оно побледнело и покрылось темными пятнами. Над прищуренными глазами, взгляд которых вонзился в лицо мамы, нависали черные кустистые брови.
— Ты этого не позволишь? — зловещим тоном переспросил мужчина. — Мадам, вы забываете, что не должны мне перечить.
Кайла обвила руками шею мамы и вдохнула аромат духов, который отбил противный запах кислого вина. Она прижалась губами к материнскому уху:
— Мама, он мне не нравится. Отведи меня в мою спвльню. Мэри ушла, и там нет света.
— Ш-ш, моя драгоценная… Я все сделаю. Ты только потерпи. И подожди маму в передней. Будь умницей.
