Барбара Картленд
Бегущая от любви
В начале века Танжер был отнюдь не так привлекателен, как сейчас: грязные, шумные улицы, забитые верблюдами и ослами, всюду — нищие и прокаженные.
В тюрьмах, переполненных бандитами и убийцами, заключенных нечем было кормить. Они питались за счет друзей или родственников; а тем, кому нечего было на это рассчитывать, оставалось лишь умирать от голода.
Своих дочерей мусульмане выдавали замуж в 10–12 лет. В стране царили несправедливость и взяточничество, тирания и грабеж.
И все-таки, несмотря на это, все больше англичан и даже американцев заказывали и строили себе виллы в окрестностях Танжера. Их привлекал сюда климат — великолепный климат, весьма способствующий здоровью.
1903 год
Поезд остановился на станции Монте-Карло. Салена вышла на платформу и осмотрелась вокруг широко распахнутыми глазами.
Но город, вопреки ее ожиданиям, был вполне заурядный; ничего особенно экзотичного, ничего особенно угрожающего.
Узнав, что Салена договорилась встретиться с отцом в Монте-Карло, мать-настоятельница была шокирована.
Больше того — она пришла в негодование, и Салена была крайне удивлена: в светских вопросах мать-настоятельница обычно отличалась терпимостью и широтой взглядов.
В пансион при французском монастыре, где Салена проучилась два года, принимали не только католиков. Поступить в него имела право девушка, исповедующая любую религию, но Салена прекрасно отдавала себе отчет в том, что сама она попала туда исключительно благодаря влиянию своей бабушки — точнее говоря, мачехи отца.
— Монастырь Святой Марии очень известен, и лишь немногие могут позволить себе там учиться, — говорила Салене вдовствующая леди Карденхэм. — Но я всегда считала, что если уж получать образование, то оно должно быть хорошим. А самое главное — там ты научишься свободно говорить на иностранных языках.
Леди Карденхэм сделала паузу, чтобы следующая фраза прозвучала как можно весомее:
— Если что-то и отличает в наши дни девушку из высшего общества, то это — умение легко изъясняться по-французски, а также желательно по-итальянски и по-немецки.
Салена догадывалась, что монастырь был выбран еще и потому, что мачеха отца не одобряла того образа жизни, который он вел после смерти жены.
Ни для кого не являлось секретом, что леди Карденхэм не ладит со своим приемным сыном, и только чувство долга, а отнюдь не любовь к внучке заставило ее взять на себя ответственность за образование Салены.
— Это единственная вещь, за которую она готова платить, — с горечью говорил Салене отец. — Так что не вздумай отказываться, когда речь зайдет о дорогих учебниках и дополнительных занятиях.
И все же Салена испытывала неловкость при мысли о том, какой огромный счет получит в конце семестра отцова мачеха.
Впрочем, леди Карденхэм без труда могла оплатить и десять таких счетов: она была очень богата. Но, к несчастью, полгода назад она умерла, чуть-чуть не дожив до первого выезда Салены в свет.
Девушки, с которыми училась Салена, наперебой обсуждали, как они будут жить, когда вырастут: только и разговоров было, что о балах, которые будут давать родители в их честь, о приемах, на которых они будут блистать, и о прочих светских увеселениях, в которых они будут принимать участие.
Салена тоже с нетерпением ждала того дня, когда она будет представлена ко двору и дебютирует на «блестящей лондонской сцене».
Смерть леди Карденхэм поставила под угрозу эти надежды. Салене еще повезло, что за обучение было заплачено на год вперед, но она со страхом думала, что будет делать, когда семестр подойдет к концу: ведь у нее не было никаких сбережений на каникулы.
С тех пор как умерла ее мать, Салена ни разу не приезжала в Англию.
Вместо этого Салену, как и других учениц, чьи родители жили не на континенте, мать-настоятельница отправляла в деревню на ферму. Они ездили туда в сопровождении двух монахинь и некоторое время жили там такой же простой и спокойной жизнью, как окрестные крестьяне.
Салене там очень нравилось, но в последний год ее отношение к этим поездкам переменилось: возвращаясь, ей было почти нечего рассказать подругам, и это ее расстраивало.
И все же на вопрос, счастлива ли она, Салена ответила бы «да».
Известие о смерти леди Карденхэм, а потом — письмо, в котором отец писал, что ей нужно ехать не в Лондон, как она предполагала, а в Монте-Карло, поразили Салену, как гром среди ясного неба.
Монте-Карло!
Это имя служило синонимом всего порочного и вульгарного, несмотря на то, что, если верить газетам, титулованные особы со всей Европы приезжали сюда время от времени; в том числе и король Эдуард со своей красавицей супругой королевой Александрой.
Монахини именовали этот город не иначе как царством дьявола на земле, и, сходя с поезда, Салена готова была увидеть носильщиков-бесенят и паровоз, превращающийся в огнедышащего дракона.
Но поезд никуда не делся, а к Салене подбежал лакей и, приподняв высокую шляпу с кокардой, вежливо осведомился:
— M'mselle1 Карденхэм?
— Oui, je suis mademoiselle2 Карденхэм, — ответила Салена.
— Monsieur ждет вас в экипаже.
Салена торопливо выбежала из здания вокзала. Лакей остался ждать, когда выгрузят ее багаж.
Снаружи в открытой двухместной коляске, откинувшись на сиденье и попыхивая сигарой, сидел ее отец.
— Папа!
С радостным криком Салена кинулась к нему, забралась в экипаж и села напротив.
Ей показалось, что отец как-то слишком внимательно посмотрел на нее, прежде чем поцеловать. Потом он сказал с обычной своей добродушной шутливостью:
— Ну, как поживает моя крошка? Я-то надеялся, что ты подрастешь, но вижу перед собой все ту же малышку.
— Вообще-то с тех пор, как ты в последний раз меня видел, я выросла на четыре дюйма, — ответила Салена.
Лорд Карденхэм щелчком отбросил сигару и, положив руки на плечи Салены, слегка отстранил ее от себя.
— Дай-ка мне рассмотреть тебя хорошенько, — сказал он. — Да, я был прав!
— Прав в чем, папа?
— Я заключил пари сам с собой, что ты станешь красавицей.
Салена слегка покраснела:
— Я надеялась, папа… что покажусь тебе… симпатичной.
— Ты не просто симпатична, Салена, — ответил лорд Карденхэм. — Ты красива не меньше, чем была твоя мать, только по-своему.
— Я всегда хотела быть похожей на маму, — сказала Салена.
— Радостно думать, что в тебе есть и кое-что от меня, — улыбнулся отец. — Скоро ли будет доставлен багаж?
