Сильвия Торп - Романтичная леди

– Значит, пора отбросить все сомнения. Остается только Гретна-Грин!

Это категоричное заявление не нашло никакой поддержки среди обитателей изящно и дорого обставленной гостиной в доме на Брук-стрит. Дама, сидевшая подле мисс Каролайн Крессуэл на диване, только возмущенно пробормотала в ответ какое-то возражение, а молодой джентльмен, до этого уныло созерцавший языки пламени в камине, поднял голову и раздраженно заметил:

– Дорогая Каро, об этом не может быть и речи! Даже отставив в сторону все рассуждения о приличиях, у нас просто нет ни малейшей надежды благополучно добраться до Шотландии.

– Заячья ты душа! – насмешливо бросила ему Каролайн. – Неужели офицер Веллингтона готов без единого выстрела признать поражение?

В ответ капитан Уайльд только нахмурился и вернулся к созерцанию пламени, но сестра ринулась на защиту брата:

– Это столь же недобро, Каролайн, как и несправедливо! Роланд сделал все, что было в его силах, чтобы добиться у леди Линли согласия на брак, и никто не посмеет отрицать это. Разве можно упражняться в остроумии, когда он в таком отчаянии?! Это уже слишком.

– Но слезами горю не поможешь, Летти, – решительно возразила ее подруга. – И доброта тут совершенно ни при чем. Мы все давно и слишком хорошо знаем друг друга, и никто не может подумать, что я в состоянии намеренно причинить кому-то из вас боль. Я вовсе не упражняюсь в остроумии и никого не делаю объектом насмешек! Для Роланда осталась единственная надежда на брак с Дженнифер Линли. Надо изыскать способ похитить ее и счастливо обвенчаться в Шотландии еще до того, как ее мать, или кто-то там еще, сумеет воспрепятствовать этому.

Миссис Летишия Фентон, элегантно одетая молодая матрона с приятным, но невыразительным лицом, позволила себе смилостивиться, но пресекла поползновение на продолжение разговора на эту тему, поскольку твердо считала, что мысли о возможности предпринять столь достойный порицания поступок, как тайное бегство, следует решительно удалять из головы брата. Капитана соображения предосудительности волновали меньше всего.

– Могу сказать одно: если бы только Дженни пожелала, я бы послал ко всем чертям правила приличия и меня ничто бы не остановило, – с дерзким отчаянием проговорил он. – Скандал после похищения разразится непременно, но мы можем оставаться в Хартфордшире вплоть до моего возвращения в Испанию.

– То-то и оно, – поспешила возразить Летишия. – Разумеется, проще простого предаваться многословным рассуждениям о том, как ты возьмешь Дженни с собой, когда придет время возвращаться в полк, но нельзя же всерьез действительно тащить наивную, выросшую в тепличных условиях молоденькую девочку в чужую страну и заставлять ее мыкаться в армейском обозе. Этого не выдержит ни одна чувствительная натура!

– Чепуха! – решительно возразила Каролайн. – Сколько жен военных следует за барабаном, да и Дженни не станет жаловаться на неудобства и лишения, пока ей позволено будет находиться подле Роланда. Это всегда было так, с самого раннего детства, едва она покинула колыбель. Ее дух сломило только известие о смерти Роланда, но теперь, когда Дженнифер знает, что он жив, она снова стала сама собой. Тебе не приходилось с ней встречаться в последнее время, Летти, а я виделась с ней совсем недавно.

– Возможно, ты и права, – неохотно согласилась Летишия. – Не стану же я отрицать, что девочкой она вообще ничего не боялась, тем более, если рядом оказывался Роланд. Все поражались, как они привязаны другу к другу.

– О, они созданы друг для друга, разве можно в этом усомниться. И это отъявленное злодейство со стороны леди Линли вынуждать бедное дитя на брак с другим единственно ради удовлетворения собственных амбиций. Я бы ей давно все высказала в лицо, если бы только хоть в малейшей степени это могло помочь!

Ни капитану Уайльду, ни его сестре несложно было поверить ее словам. Знакомство с Каролайн Крессуэлл, которую они знали всю жизнь, научило их, что ее честность сравнима разве только с ее жизнелюбием. А жизнелюбие Каролайн сохраняла вопреки всем своим злоключениям. Брат с сестрой неоднократно убеждались в ее умении во всем находить хорошие и светлые стороны. Каролайн была единственной дочерью беспечного и легкомысленного джентльмена, промотавшего свое состояние и не способного в силу врожденного отсутствия склонности к труду и гипертрофированного восприятия своей родовитости хоть каким-нибудь делом зарабатывать себе на жизнь. Долги и настойчивые кредиторы стали вечными спутниками ее детства. Временное облегчение для нее наступило только тогда, когда, поддавшись на уговоры миссис Уайльд, своей дальней родственницы, отец на целых пять лет перепоручил дочь заботам этой достойной дамы, занявшейся образованием девочки. Каролайн сильно привязалась к миссис Уайльд и ее семейству, но это не помешало ей по достижении семнадцати лет покинуть их дом ради отца, которого она обожала, несмотря на все его недостатки. Четыре года Каролайн боролась с трудностями, ведя хозяйство, но, когда ее беспутный отец умер от лихорадки, она осталась и вовсе без средств. Она могла бы возвратиться в дом миссис Уайльд в Брайтстоун-парк, но это было для нее равносильно милостыне, а девушка отличалась непомерным стремлением к независимости. Вместо этого бедняжка поселилась в семье дяди, единственного брата отца, где выполняла обязанности гувернантки без жалованья и опекала его многочисленных отпрысков. Ее дядя Генри Крессуэлл, столь же ленивый и бездеятельный, как и его брат, предусмотрительно обеспечил себя, женившись на дочери богатого торговца. Он не захотел лишиться всех тех удобств, без которых не мыслил свое земное существование. Дядюшка, проявив достаточно воли и желания, предложил кров своей осиротевшей племяннице, но впоследствии совсем не уделял Каролайн никакого внимания. Его властная и деспотичная жена, железной рукой управлявшая домом, невзлюбила девушку и, не упуская малейшей возможности, демонстрировала ей свою неприязнь. Любая обладательница менее жизнестойкого характера давно сочла бы свое положение невыносимым.

Роланд первым прервал общее молчание. Видимо, поразмыслив над возможностью побега в Шотландию вместе со своей возлюбленной, он нашел дело бесперспективным.

– Этот план совершенно безнадежен, – печально сказал он. – Леди Линли установила за Дженни настоящую слежку, ей не позволяют одной покидать дом. Нам сказала это сегодня утром ее верная горничная, которая принесла письмо. Уже решено отправить ее из города в поместье.