Сара издала полное ужаса восклицание:
— Но ты должна непременно выйти замуж! В жизни не слыхала подобной глупости. В твоем возрасте превратиться в вековуху! Да и кому охота быть старой девой?
— Не вздумай подыскивать мне мужа, — приказала Синтия. — А что, если ты займешься Артуром сама?
— Он молод для меня, — рассудила Сара. — И вообще, можешь ты себе представить, чтобы я постоянно жила в деревне? И все же не знаю, — поглядев в окно, произнесла она задумчиво. — Такой сад! Поглядишь и подумаешь, какие мы дураки — нам подавай душный город, пыль, дым, сутолоку. Но тебе известно, в чем причина? Истинная причина!
Сара вдруг посерьезнела.
— Пожалуй, нет, — призналась Синтия. — В чем же?
— Одиночество. Женщины цепляются за город, спасаясь от одиночества. Совсем нетрудно посмеиваться, подшучивать, делать вид, будто презираешь деревенщину — счастливых сельских жителей… А на самом деле мы им завидуем, вот и все. Завидуем их счастью, ведь они всегда довольны жизнью.
Через мгновение Сара обернулась с улыбкой.
— Я навожу на тебя смертную тоску, дорогая, верно? Пойдем, покажи мою комнату. Надо распаковать вещи, умыться, я вся в пыли.
Грейс разберет твои чемоданы, так что не спеши, но, конечно, если хочешь, пойди и умойся.
Она направилась к двери, Сара за ней.
— Что за очаровательная комната! — восхитилась гостья. — Здесь словно в жилище феи. Серая гамма, и занавеси в пастельных тонах — дивная акварель. — В дверях она остановилась у большого пейзажа. — Послушай, какое великолепное здание! Это где-нибудь здесь?
— Это «Березы», — тихо сказала Синтия. — Раньше принадлежала нашей семье. Моя вилла — часть усадьбы.
— «Березы», — повторила Сара. — Прелестное название, и что за великолепный дом! Как ты могла расстаться с ним?
— Пришлось.
— А кто купил?
— Один человек, его зовут Роберт Шелфорд.
— Очень богат, должно быть? Старик?
— Нет.
— Женат?
— По-моему, нет…
Сара загорелась интересом.
— Надо с ним познакомиться. От виллы туда далеко?
— Чуть больше мили.
Сара внимательно поглядела на подругу:
— Дорогая, у тебя такой вид, будто тебя это вовсе не касается. Чем он тебе не угодил?
— Ничем. Просто мистер Шелфорд меня не интересует.
Сару нелегко было провести.
— Ты не умеешь врать. Может быть, ты к нему испытываешь неприязнь, но уж никак не безразличие. Я хочу с ним познакомиться!
— Вряд ли это возможно… во всяком случае, до твоего отъезда.
Сара улыбнулась веселой, озорной, обескураживающей улыбкой и многозначительно бросила:
— Посмотрим…
Роберт Шелфорд через парадную дверь вошел в огромный холл, постоял, полюбовался панелями резного дуба, витражами высоких окон с геральдическими изображениями, зеркалами в золоченых резных рамах, великолепным камином и узорными, поблекшими от времени ковра ми на старинном сияющем паркете.
Знатоки ему говорили, что холл в «Березах» — бесподобный образец стиля своего периода, но для нового хозяина он представлял собой нечто большее, чем интерьер редкой красоты и совершенства. Роберт сам не мог бы себе объяснить, почему испытывает здесь глубокое внутреннее удовлетворение, какого не ощущал никогда прежде, созерцая творения рук человеческих.
Временами Роберту Шелфорду казалось, будто дом — одушевленное существо. Он полюбил его, и это было не просто любование, а глубокое, истинное чувство.
Он уже пересек холл, когда с лестницы его окликнули.
По ступеням спускалась старая женщина, маленького роста и непомерной толщины, с морщинистым темно-кофейного цвета лицом — типичная негритянка из Латинской Америки.
— Привет, Зелли! Что еще стряслось?
Роберт Шелфорд улыбнулся ей ласково.
— Масса Роберт, масса Роберт. — Зелли спешила к нему, тяжело дыша от возбуждения. — Масса Роберт, она приехала.
— Приехала? — быстро переспросил Роберт, тут же поняв, кто.
— Говорит, телеграмму посылала — горничная ее тоже говорит, да, верно, адрес перепутала. Горничная — дура, сразу видно. Нам не подойдет.
— Не все ли равно, какая горничная, — нетерпеливо оборвал Роберт. — Где она?
— В гостиной. Я спросила: может, она чаю хочет или поесть, — говорит, нет. Ах, масса Роберт, ну до чего красивая!
Последние слова Зелли повисли в воздухе — хозяин уже торопливо шагал по широкому коридору к гостиной. Подойдя к дверям, помедлил, словно не решаясь войти, затем, глубоко вздохнув, повернул ручку и отворил дверь.
Широкое окно просторной гостиной выходило на озеро. Солнце пробивалось сквозь ромбовидные стекла, озаряя дивным, словно призрачным, сиянием юную девушку, и Роберту почудилось на миг, будто перед ним неземное существо.
Он молчал, выжидая. Девушка обернулась. Роберт медленно подошел к гостье и остановился.
Она была невысокого роста, но необыкновенно стройна и грациозна, — огромные глаза в густых темных ресницах, нежный, изящный овал лица, тонкие прелестные черты.
Гостья сняла шляпу, и солнце зажгло золотисто-медные отсветы в темных волосах. Кожа, словно лепестки магнолий, — только в Латинской Америке у самых юных красавиц такая кожа. Гордая осанка, умение держаться тоже отличали ее от ровесниц-англичанок.
Она спокойно ждала, не выказывая ни смущения, ни растерянности под пристальным взглядом Роберта. Наконец румяные губы приоткрылись в улыбке, и раздался нежный голос:
— Я — Микаэла.
— А я — твой отец, — проговорил Роберт с легкой запинкой.
Казалось, из них двоих только он испытывал смущение.
Микаэла протянула руку — маленькая, хрупкая кисть с длинными тонкими пальцами. Роберт поднес ее к губам.
— Добро пожаловать домой, — сказал он просто. Микаэла снова улыбнулась, и Роберт подумал, что в жизни не видал такой обворожительной улыбки — она делала пленительное лицо еще более чарующим, от одного взгляда на юную красавицу перехватывало дыхание.
— Я не думал, что ты приедешь сегодня, иначе ждал бы у порога.
— Я прилетела из Нью-Йорка. Знаю, мне следовало бы добираться морем, но я плохо переношу качку. Лучше самолетом. Полет прошел так однообразно — ни легкого волнения, ни ощущения опасности.
— Давай сядем.
Роберт указал на выложенный подушками широкий подоконник.
— Итак, ты любишь приключения, — сказал он. — И даже если они опасны?
— Я обожаю приключения, — ответила она. — И самое удивительное приключение, о каком молено только мечтать, — встреча с тобой.
— Тебя она не пугала?
— Пугала? Почему? Разве я должна тебя бояться? — спросила Микаэла без малейшего лукавства, и Роберт, наклонившись к ней, снова взял ее руку в свои ладони.
