Шаги приближались. Вот они стихли в конце того прохода, в котором стояла Джоан. Она поспешно схватила с полки первую попавшуюся книгу и раскрыта ее и одновременно как бы небрежно повернулась спиной к покупателю. Джоан твердила себе, что имеет полное право заходить в книжный магазин, но ее сердце все равно тревожно колотилось. Если бы она посетила книжный магазин Хатчарда, это бы не слишком встревожило ее мать, но зайти в этот магазин, тем более в поисках контрабанды, которую она хотела купить, – это уже совсем другое дело, за такое ее бы заперли в комнате на целый месяц. Джоан заставила себя дышать ровно и напряженно вслушивалась в звук шагов, мечтая, чтобы посетитель повернулся и пошел прочь. Но вместо этого шаги стали приближаться. Джоан как можно небрежнее перевернула страницу книги, которую держала в руках. Куда подевался этот приказчик? Если в конце концов окажется, что у него нет «Пятидесяти способов согрешить», она на него страшно разозлится.
– Если вы отдадите мне бумагу, которую подписал Беннет, я никому не скажу, что видел, как вы здесь читаете неприличные стихи, – прошептал ужасно знакомый мужской голос.
Джоан застыла. Ее сердце подпрыгнуло, казалось, к самому горлу.
– Не знаю, о чем вы говорите, – сказала она, переворачивая еще одну страницу. На этот раз она заставила себя прочесть несколько строк. Слава богу и всем святым на небесах, книга не оказалась сборником неприличных стихов. – И мешать человеку читать – грубо.
– Вот как? – Длинная рука протянулась поверх ее головы и достала с полки пыльную потрепанную книгу. – А приставать к человеку в его спальне и шантажом заставлять его пожертвовать своей свободой – не грубо?
– Как вы смеете обвинять леди в таких немыслимых преступлениях?! – Джоан перевернула еще одну страницу. – Говорить такие вещи – это клевета с вашей стороны.
Лорд Берк оперся одним плечом о книжный шкаф перед Джоан и раскрыт взятую книгу.
– Я видел это собственными глазами не далее как полчаса назад.
– Неужели? – Она захлопала ресницами. – Когда будете об этом рассказывать, не забудьте упомянуть о своем возмутительном виде: вы были полураздеты. И тогда еще не кончится сегодняшний день, как мой брат потребует у вас удовлетворения.
Он одарил ее спокойной улыбкой. Как Джоан и опасалась, этот несносный тип успел привести себя в порядок. Его зеленые глаза сверкали дьявольским огнем, а когда он улыбался вот так, как сейчас, на его щеке появлялась ямочка, про которую Джоан успела забыть.
– Он уже и так потребовал удовлетворения. Зачем, как вы думаете, я здесь? Отдайте мне ту бумагу, и мы расстанемся по-хорошему каждый пойдет своей дорогой.
– Лорд Берк, вас совершенно не касается, что я делаю. Мой брат – взрослый человек, во всяком случае, физически, если не разумом, и, осмелюсь заметить, если ему нужен опекун, то вы меньше всех в Англии подходите на эту роль. Он по собственной воле подписал эту бумагу.
Джоан, в свою очередь, улыбнулась – весьма самодовольно, с чувством собственного превосходства.
– А вы должны по доброй воле передать ее мне.
Он продолжал улыбаться в той порочной манере, которая намекает на неторопливое обольщение. Джоан мечтала, чтобы мужчина смотрел на нее таким взглядом, как будто он готов идти за ней хоть на край света, вот только она не думала, что это будет из-за какого-то дурацкого клочка бумаги. Она захлопнула книгу и вернула ее на полку.
– Не думаю, что я по доброй воле отдала бы вам что-нибудь свое.
Лорд Берк приподнял бровь.
– Нет?
– Никогда.
– Никогда?
Джоан наклонила голову и улыбнулась еще шире.
– Никогда.
Он подался вперед и наклонился к ней так, что его лицо оказалось в каких-нибудь нескольких дюймах от ее лица, и прошептал:
– Знаете, я могу заставить вас передумать.
Джоан тяжело вздохнула, хотя оттого, как он над ней навис – словно собирался зацеловать ее до бесчувствия, – у нее зачастил пульс. На мгновение она испытала сильнейшее искушение спровоцировать Тристана Берка, чтобы он так и сделал. Разве не должна каждая девушка хотя бы раз в жизни испытать, как опасный мужчина зацелует ее до бесчувствия? Однако человеку лучше не знать, чего он лишен, чтобы не подпитывать грешные желания. Почему распутный образ жизни Тристана Берка не испортил его внешность? Все было бы куда проще, будь он толстым или рябым.
– Никогда, – повторила Джоан, мысленно твердя себе, что это правда.
Даже если бы он в самом деле ее поцеловал – а она сомневалась, что он смог бы заставить себя это сделать, что бы он ни наобещал Дугласу, – она бы не передумала, потому что знала, что он целовал бы ее только ради того, чтобы заполучить обратно подписанную Дугласом бумагу. Если Джоан когда-нибудь позволит себе потерять голову из-за поцелуя, то это будет настоящий поцелуй, вызванный страстью и желанием соблазнить, а не попыткой обвести вокруг пальца.
Лорд Берк ответил не сразу. Он прищурился и прошелся взглядом по ее лицу.
– Вы все еще слишком дерзкая, себе во вред.
– О, благодарю вас! – Она посмотрела на него, хлопая ресницами. – Значит, я добилась того, к чему всю жизнь стремилась.
– И вы такая язва, что вас опасно выпускать на свободу там, где обитают бедные, ничего не подозревающие мужчины Лондона.
Джоан прищурилась. Лорд Берк ступил на опасную почву.
– Кажется, это беспокоит только вас одного. Даже у Дугласа пройдет его истерика. Знаете, на самом деле эта бумага ничего не значит. Моя мать так или иначе заставит его пойти на этот бал, и он сам это знает.
– Тогда отдайте бумагу мне.
– Нет.
– Я мог бы ее у вас отобрать. – Его взгляд снова скользнул вниз, и Джоан обратила внимание, какие у него длинные темные ресницы. Казалось, его взгляд касался ее тела, словно прохладный ветерок. Джоан еле сдержалась, чтобы не поежиться. – Нет, – прошептал он. – Я бы предпочел, чтобы вы отдали ее мне сами.
– Не дождетесь, ждите хоть всю жизнь, лорд Берк. – Как назло, на его имени ее голос дрогнул, и оно прозвучало мягко, с придыханием. Чтобы это скрыть, она быстро добавила: – Кроме того, бал будет завтра вечером. Если эта бумага так много для вас значит, я пошлю ее вам послезавтра, перевязанную ярко-розовой лентой с бантом.
Его губы снова изогнулись.
– Я полагаю, у вас множество розовых лент. Хотя розовый – совершенно не ваш цвет.
– А вот это вас не касается, – холодно сказала Джоан.
– Ну, должен признаться, сегодня розовый помог мне быстрее вас выследить. Эти полоски было видно за две улицы.
