— Это просто тени, — сказал Дэвид уверенно. — Настоящие духи невидимые, зато их можно услышать. Звон цепей и стоны узников, рыдания приговоренных к смерти.
Он проговорил это так драматично, что Арлетта невольно вскрикнула.
— Не пугай меня! К тому же ты можешь испугать сестру.
Дэвид повел плечами в типично французской манере.
— Приходится с этим мириться, ведь мы здесь живем, — сказал он. — Знаете, мадемуазель, мне не верится, что мы сможем отсюда выбраться.
— Чепуха, — быстро сказала Арлетта. — Через год ты уже будешь в Итоне, лучшей английской школе. Поэтому твой дядя и попросил леди Лэнгли найти для вас английскую гувернантку, чтобы выучить язык.
Она сделала паузу и сказала очень внушительно:
— Ты должен стараться, Дэвид, иначе будешь единственным мальчиком в Итоне, который не сможет ни с кем разговаривать. Так что чем раньше мы начнем, тем лучше.
— Я хочу заниматься, — сказал Дэвид. — И не только потому, что мне надо ехать в Итон, а и потому, что дядя Этьен может мне запретить учиться. А я не хочу этого. Я…
Тут Дэвид осекся, подошел к окну и стал делать вид, что любуется пейзажем. Наверное, он не хотел посвящать Арлетту в свои тайны.
Арлетта огляделась. Она увидела, что ее вещи уже принесли. Сундуки были открыты, но не распакованы. Только она задумалась, разобрать их самой или попросить помочь детей, как дверь отворилась и на пороге появилась горничная.
Она сделала легкий реверанс и сказала:
— Управляющий велел вам помочь, мадемуазель.
— Спасибо. Надеюсь, у вас есть шкаф, чтобы повесить вещи?
— Найдется, — ответила горничная.
Арлетта посмотрела на часы. Когда-то их носила мама, и девушка оставила их на память. Было около шести.
— Скажите, дети, во сколько вы ложитесь спать?
— В семь часов мы обедаем внизу, в столовой, — ответил Дэвид.
— В столовой? — удивленно переспросила Арлетта.
— Дядя Этьен говорит, что французские семьи обедают вместе, и что только англичане отправляют детей спать, потому что им не хочется их видеть!
— Но это неправда! — воскликнула Арлетта. — Детей рано отправляют в кровать только потому, что они еще маленькие, и им надо спать дольше, чем взрослым.
— Дядя Этьен говорит, что только французы относятся одинаково ко всем членам семьи, начиная от бабушек и дедушек и кончая маленькими детьми. Что только англичане отправляют своих детей к няням и отсылают их в детскую комнату, потому что им с ними скучно!
Арлетта подумала, что в этом есть доля правды. Но со стороны герцога было нечестно использовать этот факт как оружие, чтобы настраивать детей против земли их предков.
Вслух она сказала:
— У меня много аргументов в защиту Англии, но сейчас мне надо отдохнуть, почистить одежду и привести себя в порядок. Я очень устала с дороги. Увидимся позже, и вы покажете, где мы будем обедать.
— Хорошо, — сказал Дэвид. — До свидания, мадемуазель.
Когда дети вышли, Арлетта обратилась к горничной:
— Не скажете ли вы, где можно помыться? Я бы с удовольствием приняла ванну.
— Ванну, мадемуазель? — удивленно воскликнула горничная. — Как это по-английски! Если хотите, я попрошу, чтобы ее принесли сюда.
Арлетта не стала отказываться, она подумала, что так и поступила бы обычная гувернантка.
С большим трудом ванну внесли в комнату и поставили в нишу, скрытую ширмой, где стояла небольшая раковина. Двое слуг принесли несколько ведер горячей воды.
С наслаждением растянувшись в воде, Арлетта тихонько засмеялась. Она представила, как разозлится герцог, если узнает, как часто ей придется просить слуг наливать воду.
Замок был таким огромным, что вряд ли герцог знал до мелочей, что там происходит. Насколько она поняла со слов Дэвида, он мало интересовался племянниками, тем более прислугой, включая самого месье Бьена.
Все это напоминало занимательное приключение, и Арлетта тихонько напевала, смывая с себя то, что она называла «дорожной пылью».
Спускаясь вниз в столовую, она думала о том, как трудно будет искоренить в детях внушенные герцогом представления об Англии и англичанах.
Столовая оказалась огромным залом, где с легкостью могла разместиться целая сотня гостей. Стены были украшены резьбой и позолотой, а необъятный стол накрыт, как на королевском приеме.
За обедом прислуживал дворецкий в расшитой ливрее, а трое помощников подавали подносы с разнообразными деликатесами.
Стол показался ей необыкновенно длинным. Они сидели с противоположной стороны от большого резного трона. Это было место герцога.
Арлетта проголодалась и ела с большим удовольствием. Обед состоял из нескольких перемен, и она попробовала все закуски.
Дэвид тоже ел с аппетитом и болтал без умолку. Зато Паулина почти ничего не ела, и казалось, что она уснет прямо за столом.
Дэвид был буквально напичкан историями о важной роли дома Сотер в истории Франции. Что касалось англичан, то они в его представлении были врагами.
— Наши предки, — говорил Дэвид с набитым ртом, — сражались под Золотым Стягом! Они хотели спасти Жанну Д’Арк, но англичане ее сожгли, хоть она и была святая!
— Это было давно, — сказала Арлетта.
— Англичане хоть и выиграли битву при Ватерлоо, — снова заговорил Дэвид, — но они очень плохо обращались с Наполеоном на острове Святой Елены!
— Дэвид, — задумчиво сказала Арлетта, — мне кажется, тебе стоит побольше узнать об англичанах, прежде чем ты окажешься в Англии. Не забывай, что ты потомок одной из самых знаменитых фамилий. Когда-то Редруты были королями Корнуолла. Это было задолго до того, как Вильгельм Завоеватель изгнал их из Нормандии!
Арлетта узнала об этом от Джейн. Теперь эти знания очень пригодились.
— Он был французом, поэтому победил! — уверенно сказал Дэвид.
— Тебе не мешало бы знать, что сегодня Английская империя — это половина земного шара.
Арлетта вздохнула и добавила:
— На самом деле ты счастливчик.
— Почему? — изумленно спросил Дэвид.
— Потому что ты и француз, и англичанин. Ты можешь понять интересы обеих стран и делать все возможное, чтобы поддерживать между ними мир и согласие.
Дэвид был удивлен, и Арлетта пояснила:
— Некоторые Редруты были дипломатами. Они старались предотвратить войну и укрепляли дружбу между народами, которые до этого истребляли друг друга.
Арлетта была не совсем уверена в том, что это правда, но Дэвид должен был ей верить!
— Вы думаете, что война — это неправильно, мадемуазель? — спросил мальчик.
— Я думаю, она ужасна! — уверенно сказала Арлетта. — Жизнь восхитительна, жизнь — это приключение! Столько всего можно узнать, столько сделать!
