Мортима приблизила лицо к Фелисити и обдала ее зловонным дыханием.
— Это правда, моя дорогая? Ты ничего не сделала?
Фелисити похолодела, когда услышала тон матери и ласковые слова, за которыми так часто следовала пощечина.
Она сглотнула, потом изобразила то, что, как она надеялась, походило на уверенную улыбку.
— Так ты теперь замужем? — Глаза Мортимы заблестели.
— Да, мама. — Фелисити отступила на шаг и принялась оббивать пыль с подола, пытаясь совладать с чувствами.
— Ты стала невесткой тюремщика? — сказала Мортима, усаживаясь на пол.
— Нет, его сын так и не пришел.
Да и зачем ему было приходить? Боже, мать никогда ее не поймет! Фелисити не походила на мать. Она была лишена того начала, которое позволяло бы ей делать те мерзкие вещи, которые требовала от нее мать.
— Выходит, ты новая жена начальника тюрьмы. Наверное, я тебя недооценила.
— Нет.
— Ты же сказала, что вышла замуж. — Мать смерила дочь подозрительным взглядом.
— Вышла… Но за другого человека.
— За другого? Какого черта, девчонка?! Как это поможет мне? Ты должна была выйти за тюремщика или его сына. У нас был такой план.
Это никогда не было моим планом.
— У меня не было выбора, мама. Сын тюремщика поцеловал меня.
— Ты позволила ему поцеловать себя? И это все? — Мать Фелисити раздосадованно засопела. — Никчемная девчонка!
— Этого оказалось более чем достаточно. В глазах друзей я была опозорена. Меня исключили. — Фелисити уже расхаживала перед решеткой, как лев в клетке. — Потом вмешалось провидение и дало мне спасение… в лице одного родовитого джентльмена, который находился почти в таком же положении, как я.
— И он на тебе женился? — с большим сомнением в голосе спросила мать.
— Да. Хотя я до последней секунды не верила, что он сделает это. Все ждала, что он уйдет, но он не ушел. Мы поженились случайно.
Какое-то время мать Фелисити сидела молча, буравя дочь злым взглядом.
— Как я уже говорила, никчемная девчонка.
Сердце Фелисити сжалось. Она не была никчемной, несмотря на то, что мать повторяла ей это тысячу раз. В душе она понимала, что ничуть не хуже других людей. Когда мать бросила Фелисити, ее взяла к себе тетка и воспитала как свою дочь, любила и верила в нее настолько, что та, в конце концов, и сама в себя поверила. Фелисити подняла голову. Она не никчемная.
— Думай, что хочешь, мама, но теперь я леди Грант Синклер.
— Ну да, конечно. — Мать явно не поверила ей сначала, но, когда выражение лица Фелисити не изменилось, взялась за решетку и встала с пола. — Ты — леди? Что, правда, что ли? — На лице ее загорелась странная зловещая улыбка.
Не надо было рассказывать матери про брак. Все равно его скоро аннулируют. И это, вероятно, произойдет еще быстрее, когда Грант узнает, что ее мать сидит в застенках Ньюгейтской тюрьмы.
Она стала жертвой минутной слабости: Фелисити просто захотелось, чтобы мать гордилась ею, подумала о ней что-то хорошее. Хотя бы раз. Как это ужасно — нуждаться в одобрении того, кто презирал и обижал тебя всю жизнь! Фелисити стало противно.
— Гм, быть может, в тебе все же есть что-то от матери. Расскажи, как тебе это удалось. Ты соблазнила его? Задрала юбку и попрыгала у него на коленях?
— Нет, нет! — Фелисити твердо покачала головой. — Я ничего не делала и не планировала. Я же говорю, это произошло случайно, — пробормотала она.
Вспомнив про хлеб и сыр, девушка достала пакет.
— Стойте! — крикнул надзиратель. — Дайте это мне.
Фелисити развернула газету.
— Здесь только хлеб и кусок сыра. Больше ничего.
Надзиратель выхватил у нее хлеб, разломал его на мелкие куски и бросил обратно на газету.
— Должен проверять, чтобы в камеры не передавались ножи или другие предметы.
Он оторвал кусок сыра и положил себе в рот.
— Пожалуйста, посмотрите на нее. — Фелисити указала на мать.
Надзиратель бросил беглый взгляд за решетку.
— Она может бороться за еду не хуже остальных, — ухмыльнулся он, отламывая еще один кусок сыра и отправляя его в рот.
Фелисити открыла сумочку и достала гинею, которую подарила ей тетя после бракосочетания. Это были почти единственные ее деньги, но, если благодаря им мать сегодня, а может, и завтра поест, отдать их было не жалко.
Даже темнота не помешала надзирателю мгновенно увидеть монету. Фелисити медленно опустила газету с хлебом и остатками сыра и протянула ему монету.
Он выхватил деньги и повернулся спиной к решетке.
— За это ей можно купить глоток спирта. Если она будет хорошо себя вести.
— Спасибо, сэр.
Фелисити поняла, что не делает ничего запрещенного. Свернув побыстрее газету, она просунула ее сквозь решетку. Мать протянула руки со своей стороны, схватила пакет и торопливо спрятала под лохмотья.
— Вам пора уходить, — сказал надзиратель Фелисити, повернувшись.
К матери начали подкрадываться соседки по камере. Как только надзиратель оставит их одних, еду у нее отнимут. Нет, они не могут сейчас уйти…
— Прошу вас, позвольте задержаться еще на минутку, — умоляюще улыбнулась девушка здоровяку надзирателю с румянцем во все щеки.
— Я сказал, вам пора, мисс.
Он взял ее под локоть и подтолкнул к коридору. Оглянувшись на мать, такую слабую, такую жалкую, Фелисити увидела, как ту обступили другие женщины, но рот ее уже был набит. Мать улыбнулась и начала проглатывать пищу.
Глаза Фелисити наполнились слезами. Мать часто обижала ее душевно и телесно, смеялась над ней, а потом вообще бросила на долгие годы, но такого существования не заслуживал никто, даже она.
Она вызволит ее из Ньюгейта, чего бы это ни стоило.
ПолденьПрисцилла заметила Фелисити, когда та проходила мимо ее спальни.
— Фелисити! Подожди. Что Грант сказал тебе вчера вечером?
Но та, вместо того чтобы остановиться, пошла еще быстрее к своей комнате. Все мысли ее перемешались, в голове была каша.
Что теперь делать? Идти ей было некуда. Попечитель всегда ее недолюбливал, считая слишком похожей на мать, и недвусмысленно дал понять, что не желает ее возвращения в его дом. В Дом встреч дорога тоже была заказана: он убедил всех друзей отвернуться от нее.
Лорд Грант сказал прямо, что здесь она не останется надолго. Он горел желанием аннулировать их брак, и, как только это случится, он выставит ее за дверь.
Да и можно ли его винить за это? Проклятие! Она и сама бы так поступила, если бы на кону стояло крупное наследство.
Девушка закрыла за собой дверь и потянулась рукой, чтобы повернуть ключ в замке, но его там не оказалось. Уверенные шаги Присциллы, выбежавшей в коридор следом за ней, приближались. Она в любую секунду могла оказаться у ее двери.
