Свет от стоявшей рядом лампы мягко падал на нее, но даже он не мог смягчить выражение на ее худеньком личике, не мог изменить ее обеспокоенного, затравленного взгляда, не мог скрыть страх, который окутывал девушку, будто черный плащ. Александр ощутил вдруг, как нежность — чувство, которое давно уже умерло в его душе, — опять шевельнулась в нем. Ни одна женщина не могла выглядеть столь беспомощной и беззащитной, как эта худенькая беременная девушка.
Александр склонился над ней и, просунув одну руку под колени девушки, а другую — под ее голову, осторожно, с нежностью поднял ее с дивана, стараясь не разбудить.
Даже во сне все тело девушки напряглось.
— Нет, — пробормотала она. — Отпустите меня.
— Тсс, — мягким голосом приказал Александр, направляясь к двери и убаюкивая девушку в своих руках, наслаждаясь забытым удовольствием человеческого прикосновения.
Через мгновение Тесс проснулась и стала сопротивляться.
— Отпустите меня, — задыхаясь, произнесла она, отталкиваясь от его груди.
Александру следовало бы уступить и выполнить ее просьбу, но он почувствовал, что ему совсем не хочется этого делать.
— Прекратите ерзать, мадемуазель, — прикрикнул он на девушку, направляясь к выходу. Здесь он остановился. — Возьмите лампу.
— Отпустите меня, — голос девушки был тихим и напряженным.
Александр услышал страх в ее голосе и, когда она стала сопротивляться всерьез, он, в знак протеста, еще сильнее сжал девушку в своих руках.
Не обращая внимания на ее сопротивление, Александр повторил:
— Возьмите лампу.
Девушка сделала, что он просил, и, когда она взяла в руку лампу, Александр понес ее по коридору в широкий вестибюль.
Тесс больше не сопротивлялась, но он чувствовал, как она дрожит, слышал, как прерывисто она дышит.
— Что. вы делаете? — испуганно прошептала девушка.
— На этом диване не спят, — говорил ей Александр, поднимаясь по лестнице. — Для этого есть кровати. И вам, мадемуазель, давно уже следует быть в одной из них.
— В этом нет необходимости. Я могу идти сама. Вам не стоит так напрягаться, — протестуя, сказала Тесс.
— Вы весите недостаточно для того, чтобы я напрягался, мадемуазель, — ответил он ей. Они уже поднялись по лестнице и свернули к спальне, которой пользовалась сейчас Тесс. — Я думаю, что мне следует накормить вас, — сказал Александр.
Она не ответила, чувствуя силу и твердость его рук. И только очутившись в комнате, Александр отпустил Тесс. Как только ноги ее коснулись пола, она тут же отскочила подальше от него. В одной своей маленько» руке девушка держала лампу, другой же сжимала ворот платья. Ее глаза смотрели на него с опасением. И вдруг, с быстротой молнии, в голове его мелькнула мысль. Она боится его. Боится, как все деревенские жители. Может быть, до нее дошли слухи? Или она знает об Анне-Марии?
Нет, если бы она знала это, то никогда не пришла бы сюда. Но тогда чего же она боится? Он не собирается нападать на нее, если ее страх был в этом.
— Ложитесь спать, мадемуазель, — произнес он тихим голосом и, повернувшись, вышел в коридор, к спальне, которую сейчас занимал.
Лежа в постели и наблюдая, как желтый свет луны заливает комнату и ветерок, врывающийся из открытого окна, вздымает занавеску, Александр думал о девушке. Он вспомнил, как испуганно вскрикивала она в бреду, когда он прикасался к ней, как исступленно отталкивала она его руки; думал о том, как резко она отскакивала от него, когда он приближался, и как подозрительно и осторожно смотрели на него ее глаза. Наверное, уже в сотый раз Александр спрашивал себя, чем девушка могла быть так напугана. Неужели она как-то чувствовала, кто он такой, подозревала, что он сделал?
Александр понимал, что она осталась здесь только потому, что у нее нет выбора. Он знал, что девушка боится его, но почувствовал вдруг, что ему очень этого не хочется.
Когда на следующее утро Тесс спустилась вниз, Александра уже не было. В кухне, на столе, она нашла приготовленные для нее буханку хлеба, колбасу, масло и сыр. Под хлеб была подсунута записка, написанная красивым отчетливым почерком: «Поешьте. Я вернусь на закате. Дюмон».
Отложив записку, Тесс почувствовала облегчение. Ей не придется весь день со страхом смотреть на Александра, чувствовать напряжение и смутную тревогу оттого, что в этом доме, кроме них двоих, никого больше нет.
Тесс села за стол и отломила кусочек хлеба. Намазав его маслом, она начала завтракать, радуясь тому, что прошло то время, когда по утрам она чувствовала тошноту и слабость. И опять Тесс задумалась над своей проблемой. А что, если месье Дюмон не разрешит ей остаться здесь, куда она пойдет тогда?
Позавтракав, Тесс так и не пришла ни к какому решению, зато придумала, как проведет свой день. Она погуляет по окрестностям и осмотрит оставшуюся часть дома. Может быть, потом к ней придет решение. Завернув остатки завтрака в чистую ткань, Тесс положила сверток в кладовую и, стряхнув с юбки крошки, вышла из дома, чтобы исследовать все вокруг и слегка развеяться.
Замок располагался высоко на отвесном, крутом утесе, возвышающемся над Средиземным морем. Слева поднимались отлогие холмы, покрытые запущенными покинутыми виноградниками. Холмы, расположенные справа, просматривались сквозь заросли каштанов и сосен, чередующихся с очаровательными лужайками, заросшими полевыми цветами и лавандой. Сюда Тесс шла не этой дорогой. Она продиралась сквозь виноградники и долго кружила вокруг замка.
Дом окружал дворик, по обе стороны которого возвышались ветхие обваливающиеся каменные стены, одна из которых уже полностью рухнула. Миновав огромный пролом в другой стене, где когда-то была арка, Тесс пошла по тропинке, которая, извиваясь вдоль сада, бежала к надворным строениям. Надворные постройки были из камня и бетона, с осыпающимися черепичными крышами. Они срочно нуждались в ремонте.
Напротив этих ветхих строений протягивался выгон, заглушенный сорняками, где, пощипывая траву, стояла коза. Животное было привязано, так как забор, окружающий пастбище, был в очень плохом состоянии. Отдельные жердины выпали, и в заборе было много дырок, сквозь которые коза могла преспокойно убежать. В зарослях тростника, позади пастбища, росла дикая ежевика.
Одним из строений был курятник, также окруженный забором. И хотя забор вокруг курятника и не был в таком печальном состоянии, как забор, окружающий пастбище, было очевидно, что и его ожидает та же участь. Заметив полоску льняного носового платка, связывающую вместе две жердины забора, Тесс покачала головой. Если забор рухнет, Александр растеряет всех цыплят.
