Джонатан молча посмотрел Натали в глаза, затем поднял руку и скользнул пальцами по ее шее вниз до воротника плаща, потом снова вверх, к пульсирующей жилке под ухом. Натали стояла так близко, что их тела почти соприкасались.
Джонатан неожиданно быстро опустил руку, вернулся к столу и собрал всю посуду с него на поднос.
— Уверен, вы слышали, что человек, которого вы ищете, — настоящий распутник, — как бы между прочим заметил он.
— Полагаю, что все эти слухи сильно преувеличены, — ответила Натали.
Он самодовольно ухмыльнулся и сложил пустые чашки в раковину.
— А разве он… — Он что?
Натали сердито вздохнула:
— Распутник.
— Полагаю, что все эти слухи сильно преувеличены. Натали не смогла удержаться от смеха.
— Почему ты смеешься теперь? — спросил Джонатан, поворачиваясь к ней лицом.
Она покачала головой.
— С первого момента нашей встречи, сэр, мы говорим одни глупости.
— Джонатан.
— Джонатан, — согласилась Натали. Джонатан улыбнулся и подошел к ней ближе.
— Это потому, что ты самая необычная женщина, какую я когда-либо встречал, Натали Хейслет.
— А вы, насколько мне известно, встречались со многими, — хитро улыбнувшись, сказала Натали.
— Уверен, все эти слухи слишком преувеличены, — хрипло прошептал Джонатан, подойдя к ней почти вплотную.
— Вивьен сказала мне, что вы распутник.
— Вивьен обманула тебя.
Натали старалась держаться подальше от Джонатана, потому что его близость волновала ее. Она чувствовала тепло его тела, проникающее сквозь ее одежду, его крепкую обнаженную грудь рядом со своей и не могла оторвать взгляд от его глаз.
— Знаешь, что мне больше всего в тебе нравится, Натали?
— Очевидно, нет.
Вдруг Джонатан наклонился и поцеловал Натали в губы. У нее перехватило дыхание. Закрыв глаза, она продолжала стоять неподвижно.
— Мне нравится, как ты целуешься. И с того первого раза, — прошептал ей на ухо Джонатан, — я все время мечтал сделать это снова.
Натали была готова упасть в обморок. Во всех своих молитвах она умоляла Господа о том, чтобы Джонатан забыл, как они целовались на бале-маскараде, или по крайней мере вел себя как джентльмен и сохранил это в тайне. Как она сожалела о своем поведении. Как она хотела вычеркнуть этот эпизод из своей памяти.
— Мне пора идти, — дрожа всем телом, проговорила Натали.
Джонатан сделал шаг назад и произнес:
— Позволь мне сначала взглянуть на твой порез. — Натали сняла полотенце с руки и, поднеся ладонь ближе к лицу, сказала:
— Уже гораздо лучше.
Потом убрала руку за спину и спросила:
— В котором часу мы должны встретиться в пятницу?
— Покажи мне руку, — строго приказал Джонатан. Натали отрицательно покачала головой.
— Я только хочу взглянуть на твою руку.
И прежде чем Натали успела что-то ответить, Джонатан притянул ее к себе, взял в руки ее ладонь и стал осматривать рану.
— Должно зажить без шрама, но это будет очень больно. Руку нужно завязать и не снимать бинт несколько дней.
Натали кивнула и сделала шаг назад.
— Я сожалею, что так случилось. — Джонатан нахмурился:
— Ты могла убить себя там, и тогда бы я сожалел о том, что так случилось.
— Думаю, этот маленький порез вряд ли оказался бы смертельным, сэр.
Джонатан взъерошил пальцами свои черные густые волосы, затем уперся руками в бока и посмотрел Натали в глаза:
— Некоторые ножи, которые висят на стене, я привез из стран, названия которых ты, Натали, вероятно, даже не слышала. Их лезвия покрыты ядом, и его невозможно смыть водой. Это сделано специально, чтобы убить человека, даже если на его коже будет лишь маленький порез. Я чуть не упал в обморок, увидев на твоей руке эту рану. Мне бы совсем не хотелось объяснять твоей несчастной матери, почему ты умерла в моем доме в шесть часов утра. Большинство благовоспитанных леди потеряли бы сознание, услышав такое объяснение, а ты смеешься.
— Я представила, как меня бы нашли, — проговорила Натали, сияя от удовольствия. — Потому что больше всего я боюсь свою мать.
— Я извещу тебя о пятнице… — смягчившись, произнес Джонатан.
— Можно через Эмми, мою служанку, — пояснила Натали. — Вот уже два года она помогает мне в осуществлении моего плана.
— Два года? — удивленно вскинул брови Джонатан. Натали резко остановилась. Ее переполняли эмоции, но она должна держать их под контролем.
— Я имею в виду, что мы просто обдумывали, как мы объясним слугам и друзьям мое отсутствие. Я буду абсолютно свободной, как только мои родители отправятся на континент.
— Что ж, — Джонатан почесал подбородок. — В таком случае послезавтра я пришлю с Эмми записку. Мы будем путешествовать налегке, не нужно брать с собой слишком много… вещей.
— Благодарю вас, — прошептала Натали, дотрагиваясь пальцами до его руки. — Это много значит для меня.
Она повернулась и направилась к двери, затем на мгновение остановилась, посмотрела на Джонатана и, мило улыбнувшись, сказала:
— Кофе был восхитительным.
Махнув на прощание рукой, она вышла из кухни.
Натали стояла на правом борту парохода «Бартоломью Реддинг». Уже наступил вечер, и было довольно прохладно. Плотно завернувшись в дорожный зеленый плащ, она смотрела на заходящее солнце, которое опустилось уже почти до линии горизонта. Они плыли сейчас по Ла-Маншу мимо островов Силли, направляясь на юг в открытое море, и предчувствие необычного приключения заставляло ее трепетать.
Около нее стоял Джонатан, высокий, сильный, одетый в темно-коричневые брюки и серовато-бежевую льняную рубашку с расстегнутым воротом. Больше на нем ничего не было, но он, казалось, совершенно не обращает внимания на холодный морской ветер. А скоро, через день или два, станет жарко. Натали приняла во внимание это обстоятельство, когда собирала вещи. На этот раз она взяла всего пять чемоданов вместо обычных восьми или десяти. Джонатан не поверил своим глазам, увидев ее в доке. Но чего он ожидал? Она леди и без некоторых вещей совершенно не может обойтись. Всего пять чемоданов для длительного путешествия по Европе не так уж и много.
Когда они сели на корабль, Джонатан сразу проводил Натали в каюту, не сказав и двух слов. Комната оказалась квадратной и маленькой, но очень милой, с круглым окном в дальнем конце. На нем висела газовая занавеска, сквозь которую проникал дневной свет. Обстановка оказалась более чем приличной. Справа от двери стоял стул из красного дерева с высокой спинкой и темно-красной обивкой. Рядом с ним находился ночной столик с лампой, дальше — одноместная кровать, покрытая одеялом с вышитыми на нем розами. С левой стороны вдоль стены располагалась прикрученная к полу шелковая ширма, за которой помещался туалет.
