— Останьтесь.
Его голос звучал грубо, так что это скорее походило на приказ, чем на просьбу. Но в голубых глазах светилось отчаяние. Женевьева понимала, что он вовсе не хочет напугать ее.
— Я выйду всего на несколько минут, — заверила она его.
Хейдон покачал головой.
— Скоро за мной придут и отведут на виселицу. Пожалуйста, не уходите.
— Если за вами придут, я их отошлю, — отозвалась Женевьева. — Им незачем знать, что вы здесь.
Его глаза расширились от удивления и тут же устало закрылись.
Поколебавшись, Женевьева поставила поднос и опустилась в кресло, готовая провести здесь остаток ночи.
— Перестаньте стучать! — с раздражением крикнул Оливер. — Я не могу двигаться быстрее! Хотя это был спорный вопрос, колотивший в парадную дверь, видимо, поверил ему на слово, так как стук сразу же прекратился.
— Где же ваше терпение? — ворчал Оливер, хватая щеколду мозолистой рукой. — Неужели вам никогда не говорили, что нехорошо ломиться в дом к старому человеку? — Слегка приоткрыв дверь, он сердито закончил: — Неужели у вас хороших манер не больше, чем у вонючего, лохматого… О, прошу прощения, начальник Томпсон…
— Будьте любезны сообщить мисс Макфейл, что мы с констеблем должны немедленно поговорить с ней по неотложному делу, — нетерпеливо прервал начальник тюрьмы.
Оливер прислонился к двери, лениво почесывая седую голову.
— Что за дело? Неужели кто-то наконец спалил жалкую лачугу, которую вы называете тюрьмой?
Томпсон вспыхнул от возмущения.
— Во-первых, да будет вам известно, что я руковожу респектабельным учреждением, соответствующим всем рекомендациям инспектора тюрем Шотландии. Во-вторых, вас не касается, что именно я намерен обсудить с мисс Макфейл. И в-третьих, если вы хоть немного усвоили обязанности дворецкого, с тех пор как покинули мою тюрьму, то сейчас же откроете эту дверь и проводите нас в гостиную, где мы могли бы подождать мисс Макфейл.
Оливер недовольно сдвинул седые брови.
— Вот как? Ну, во-первых, бьюсь об заклад, что ваш драгоценный инспектор живо подправил бы свои рекомендации, если бы просидел с неделю в этой зловонной выгребной яме. Во-вторых, я не привык впускать в дом никого, покуда он не сообщит, что ему нужно. А в-третьих, поскольку мисс Макфейл — моя хозяйка, пускай она и решает, приглашать вас в дом или оставить на пороге. — Захлопнув дверь у них перед носом, он с усмешкой обернулся. — Пусть немного понервничают. Ты готова, девочка?
— Почти, — ответила Женевьева, спускаясь с лестницы. Она была у Хейдона. Он все еще спал. Женевьева привела себя в порядок и теперь была во всеоружии. — Можешь впустить их в гостиную, Оливер.
Подождав немного, чтобы позлить Томпсона, Оливер наконец распахнул дверь.
— Мисс Макфейл примет вас обоих в гостиной. — Подняв подагрическую руку, он величественным жестом указал на скромно меблированную комнату.
Бросив на Оливера сердитый взгляд, Томпсон снял пальто и шляпу и протянул их ему.
— Благодарю, но я не особенно люблю черное, — отозвался Оливер. — В нем выглядишь как труп, не в обиду вам будет сказано, начальник. Кроме того, все это вам снова понадобится, когда вы будете уходить.
Томпсон направился в гостиную, пыхтя от негодования и неся отвергнутое облачение. Констебль Драммонд снял шляпу и последовал за ним, презрительно скривив рот, как будто ничего иного от Оливера и не ожидал.
— Доброе утро, мистер Томпсон, — приветливо поздоровалась Женевьева. — Здравствуйте, констебль. Пожалуйста, садитесь. Могу я предложить вам что-нибудь выпить?
— В этом нет необходимости, — ответил констебль Драммонд, прежде чем Томпсон успел согласиться.
— Простите за беспокойство в столь ранний час, мисс Макфейл, — извинился начальник тюрьмы, опуская в кресло свой внушительный зад, — но произошло нечто ужасное. Лорд Рэдмонд бежал.
Женевьева недоуменно посмотрела на него.
— Кто?
— Убийца, деливший камеру с мальчишкой. Тем самым, которого вы забрали вчера вечером, мисс Макфейл, — объяснил констебль Драммонд. — Это лорд Хейдон Кент, маркиз Рэдмонд. Кажется, вы обменялись с ним несколькими словами в тюрьме.
Констебль был высоким суровым мужчиной лет сорока, с длинными не по моде волосами, свисавшими тощей бахромой ниже воротника. Темные бакенбарды подчеркивали худобу его мрачной физиономии. Женевьева впервые увидела его, когда вызволяла из тюрьмы Шарлотту год тому назад. Он ей сразу же не понравился. Именно Драммонд арестовал бедную девочку, которой тогда было всего десять лет, за кражу репы и двух яблок. Он был убежден, что те, кто нарушает закон, неважно, взрослые они или дети, должны в полной мере испытывать последствия своего поведения, и не одобрял решение Женевьевы взять Шарлотту к себе.
— Ах да, конечно. Я не знала его имени. — Женевьеве удалось сохранить равнодушное выражение лица. Она помнила, как Джек говорил, что надзиратель называл заключенного «ваша милость». Отец Женевьевы был виконтом, а бывший жених — графом, так что ее не подавляли звучные титулы, а намеки на якобы сопутствующее им моральное и интеллектуальное превосходство она и вовсе считала нелепыми.
Тем не менее мысль о том, что обнаженный мужчина, чье израненное тело она всю ночь протирала влажной тряпкой, был маркизом, вызывала некоторое смущение.
— Моя горничная рассказала мне, когда вернулась из тюрьмы вчера вечером, что бежал заключенный из камеры Джека. — Женевьева сдвинула брови в притворном беспокойстве. — Я надеялась, что вы его уже поймали.
— Можете не сомневаться — далеко ему не уйти, — ерзая на стуле, заявил Томпсон. Жилет так обтягивал его объемистую фигуру, что казалось, пуговицы вот-вот оторвутся. — Тем более в таком состоянии.
Начальник тюрьмы как будто старался убедить в этом не только Женевьеву, но и себя самого. Побег опасного убийцы из его тюрьмы накануне казни никак не делал ему чести. Женевьева подумала, что Томпсон рискует потерять должность, и это не доставило ей особой радости. Несмотря на все его недостатки, она дорожила их многолетним партнерством. Томпсон всегда сообщал ей, когда очередного ребенка приговаривали к тюремному заключению. Женевьева отнюдь не была уверена, что новый начальник окажется таким же услужливым — или таким же продажным.
— Не бойтесь — я найду его, — в голосе констебля Драммонда звучала суровая решимость. — Еще до ночи он снова окажется за решеткой, а завтра утром отправится на виселицу.
Его слова встревожили Женевьеву, но она постаралась изобразить подобие ослепительной улыбки.
— Рада это слышать. Женщине, живущей с маленькими детьми, страшновато, когда убийца бродит по улицам. Пока вы его не поймаете, мне придется тщательно присматривать за всеми моими домочадцами. Спасибо за то, что пришли и предупредили меня. Это очень любезно с вашей стороны.
