Она не столько чистила, сколько кромсала яблоко.
– С чего ты взяла, будто я решил, что этот поцелуй поможет мне?
Фиона перестала играть с ножом и уставилась на Тарра.
– Реакция человека говорит о нем многое.
Фиона снова стала чистить яблоко с угрожающей скоростью, злясь на себя за то, что была не слишком внимательной и не сразу разгадала намерения Тарра.
Тарр оперся руками о стол.
– Все твои действия убеждают меня в том, что сейчас ты раздражена, и твоя реакция наводит на мысль, что ты Фиона, а не Элис.
Фиона прикусила язык, чтобы не выплеснуть на Тарра свой гнев, и продолжала кромсать яблоко, представляя себе, что это голова Тарра. Боль обожгла ее палец, она опустила глаза и увидела, что яблоко окрасилось кровью.
Тарр тотчас же потянулся к ней и взял ее за руку.
Она вырвала руку.
– Я могу сама о себе позаботиться.
Тарр покачал головой и схватил чистую тряпку, которой был прикрыт горшок, стоявший возле него на столе.
– Ты очень упрямая, – сказал он, протягивая ей тряпку.
– Моя реакция тебя разочаровывает? – Фиона взяла предложенный им кусок ткани, обернула им палец и тотчас же встала из-за стола. – Подумай хорошенько, Тарр, о том, какие качества тебе требуются в жене. Вдруг ты получишь не то, что надо. Что тогда делать?
Фиона вышла из зала и быстрым шагом направилась в комнату Рейнора, желая поскорее увидеть сестру. Она не обратила внимания на двух стражей, погруженных в дремоту возле двери.
Элис, сидевшая на стуле у очага, подняла глаза от ступки, в которой толкла целебные травы. Рейнор все так же без сознания лежал на кровати.
Фиона протянула сестре забинтованную руку. Та тотчас же бросилась к ней.
– Что случилось? – с беспокойством спросила Элис, увлекая Фиону ближе к свету очага.
– Знаешь, что он сделал?
– Это сделал Тарр? – недоверчиво спросила Элис, осторожно сматывая ткань с пальца сестры.
– Нет, я сама порезалась, но виноват в этом он.
– Должно быть, он ужасно рассердил тебя, если ты порезалась. Ты слишком искусна в обращении с ножом, чтобы совершить такую глупость.
– Я и в самом деле глупа, – сказала Фиона, плюхаясь на стул.
Элис поставила перед сестрой небольшой деревянный табурет и начала обрабатывать ее порез.
– Расскажи мне, что случилось.
– Он попытался поцеловать меня.
– О Господи!
– Но меня рассердил не сам поцелуй, а скорее его цель.
– Его цель? – переспросила Элис, качая головой. Глаза Фионы сверкнули, как изумруды.
– Он хотел увидеть мою реакцию. Элис подняла на нее глаза.
– Значит, этот поцелуй был всего лишь уловкой?
– Он вовсе не хотел меня целовать.
– А ты хотела, чтобы поцеловал?
– Нет, – возразила Фиона торопливо и, отвернувшись, уставилась на пламя в очаге.
– Фиона, – мягко позвала ее Элис.
Фиона медленно покачала головой, удивляясь собственной глупости.
– Меня приводит в сильное волнение мысль о его поцелуе. Это глупо.
– Вовсе нет, – не соглашалась Элис.
– Глупо, – упорствовала Фиона. – Я подумала, что он хочет меня поцеловать и что я узнаю вкус своего первого поцелуя. Как же это глупо с моей стороны. Я подвела нас обеих и сама пострадала из-за этого, но больше такое никогда не повторится. Теперь я буду умнее и стану следить за ним внимательнее.
– Ты имеешь право...
– Я не имею права быть глупой.
– Но ты имеешь право найти свою любовь, – возразила Элис.
– Это был только поцелуй, и ничего больше, – сказала Фиона запальчиво. – Ведь тебя тоже целовали.
Элис тихо рассмеялась:
– Те несколько поцелуев, полученных от неопытных юнцов? Их и поцелуями-то назвать нельзя. Так – будто тебя клюнули.
– И все-таки этого было достаточно, чтобы ты поняла, что кому-то небезразлична, что у кого-то есть к тебе чувства и этот кто-то улучил момент, чтобы сорвать у тебя поцелуй, пусть и не похожий на поцелуй. Со мной такого не было.
– Так ты хотела, чтобы Тарру хотелось поцеловать тебя?
– Нет. Да. – Она подняла руки. – Я же сказала тебе, что вела себя глупо. Зачем мне было думать о его поцелуях? У меня нет ни малейшего желания выходить за такого, как он.
– Он красивый мужчина и прекрасный воин. Почему бы тебе не ответить на его поцелуй, чтобы понять, хочешь ли ты этого?
– А что, если мне понравятся его поцелуи? – спросила Фиона. – Что тогда?
– Ну, это тебе решать.
После того как Фиона ушла в спальню, выделенную сестрам, Элис осталась бодрствовать возле Рейнора. Она приготовила успокоительный отвар, который мог помочь ей удалить с его лица кровь, засохшую вокруг глаз, хотя занятие это было очень кропотливым.
Ей пришлось много раз аккуратно протирать кожу вокруг глаз Рейнора, смывать кровь с его длинных черных ресниц. Элис хотела, чтобы он мог без труда открыть глаза, когда очнется, иначе он мог бы подумать, что ослеп, и испугаться.
В его чертах было что-то неуловимо знакомое Элис: волевой, четко очерченный подбородок, морщинка на переносице, свидетельствовавшая о том, что его посещают тяжелые мысли.
Любопытно было бы поглядеть, какого цвета у него глаза.
Элис вздрогнула, когда ее неожиданно схватили за руку.
– Я не могу открыть глаза. Где я и кто за мной ухаживает?
Пожатие было сильным и обещало наказание тому, кто не потрудится ответить на его вопросы. Элис догадалась, что он давно очнулся от беспамятства. Должно быть, Рейнор прислушивался к окружающим звукам, чтобы определить, где находится. Единственная для него возможность узнать обо всем – сделать ее своей пленницей.
Элис спокойно объяснила:
– Ты находишься вдомеТарра из клана Хеллевиков. Я Элис, целительница, и зрение к тебе вернется, если ты позволишь мне продолжать смывать корку засохшей крови с твоих глаз.
Он не выпустил ее руки, хотя хватка его ослабла.
– Мои глаза пострадали?
– Нет, ты получил удар по голове, вызвавший большую потерю крови. Я зашила рану, и, надеюсь, если ты будешь лежать спокойно, она заживет.
Элис почувствовала, что он колеблется, не решаясь отпустить ее руку, но в конце концов пальцы его разжались.
– Я не в каменном мешке замка Хеллевиков. Эта постель мягкая. Она меня убаюкивает.
Элис вернулась к прерванному занятию и принялась снова осторожно смывать засохшую кровь с век раненого.
– Таково было решение Тарра. Рейнор усмехнулся:
– Я так не думаю, прекрасная дева.
Он вздрогнул, когда ткань задела сгусток крови, не желавший поддаваться.
Элис почувствовала, что причинила раненому боль, и извинилась:
– Прошу прощения. Я не хотела сделать тебе больно. Наверное, от усталости я стала неловкой.
– Я готов терпеть любую боль, если это вернет мне зрение. Продолжай.
