— Если от этого вам станет легче…
Серинис укоризненно покачала головой:
— Вы хотите солгать мне, Бо Бирмингем?
Он прижал ладонь к улыбающимся губам, силясь подавить смех.
— Я беспокоился лишь о вашем здоровье, Серинис, — заверил он, являя собой воплощенную любезность. — Вы промерзли до костей, я боялся за вашу жизнь. Вас требовалось согреть, но ваша одежда промокла насквозь. Поверьте, я не развратник…
— . И не слепец! — сгорая от унижения, простонала Серинис.
— Вот именно, — со смешком признался он. — При иных обстоятельствах я с удовольствием полюбовался бы вашим совершенством, но меня всерьез беспокоило ваше состояние, Серинис.
Несколько лет назад, задержавшись в России по причине осеннего шторма, он своими глазами видел, с какой легкостью холод способен погубить человека. Он не стал упоминать о том, что, раздев Серинис, положил ее в ванну с горячей водой, дал полежать в ней несколько минут, а затем попытался влить ей в рот ложку горячего бренди. Его усилия оказались тщетными. Спустя некоторое время он перенес Серинис в постель и досуха растер ее полотенцем, а затем закутал в одеяло и согрел теплом собственного тела. Серинис не сумела бы понять чувств, которые овладели им, когда она наконец согрелась и свернулась калачиком рядом с ним. Даже ее дыхание волновало его, и Бо понял, что не сможет управлять собой, если Серинис будет сопровождать его в Чарлстон. Она слишком соблазнительна для мужчины, поглощенного делами, вынужденного убеждать местные власти, что он не нарушает ни один из дурацких законов, заходя в порты и покидая их. Возможно, пара часов в объятиях хорошенькой блудницы остудят его мужской пыл. По крайней мере тогда ему будет легче в присутствии Серинис.
Серинис отвернулась к стене и погрузилась в молчание Она признавала правоту Бо, была благодарна ему и тем не менее была готова провалиться сквозь землю от стыда при мысли о том, как дерзко он обошелся с ней.
— Не хотите ли перекусить? — спросил Бо, мудро меняя тему разговора. — Я надеялся, что вы проснетесь как раз вовремя, чтобы мы могли пообедать вдвоем и немного побеседовать. В последний раз я видел вас на похоронах ваших родителей, вскоре после возвращения из плавания. Но прежде чем я понял, в чем дело, миссис Уинтроп увезла вас, лишив меня шанса принести соболезнования. А потом ваш дядя сообщил, что вы с миссис Уинтроп отплыли в Англию. — Сделав паузу, он продолжал тем же серьезным тоном: — Вчера ночью я узнал от Муна, что по милости наследников миссис Уинтроп вы оказались на улице и хотите вернуться на родину. Вы надеялись, что я возьму вас с собой?
Серинис живо обернулась к нему, с нетерпением ожидая продолжения:
— А вы согласны?
Бо тяжело вздохнул, понимая, что согласие немыслимо. Убедившись, что Серинис стала на редкость прелестной и женственной особой, он понял, что едва ли сумеет вести себя пристойно и проявлять любезность согласно материнским наставлениям. Все было бы иначе, если бы Серинис осталась долговязой девчонкой с острым язычком, но, увидев ее обнаженной, Бо осознал, что больше не может относиться к ней, как к ребенку. Присутствие на корабле невинной девушки коренным образом изменит его жизнь.
— Это торговое судно, Серинис. Здесь нет пассажирских кают. — Он лишь слегка исказил истину, ибо каюты были до отказа забиты ценным грузом. — Но я позабочусь о том, чтобы капитан Салливан доставил вас домой на «Мираже». Он отплывает в конце этой недели, а я — чуть раньше. А до тех пор вы можете остаться здесь, в моей каюте.
Вспыхнувшая надежда сменилась в душе Серинис горьким разочарованием.
— Я пыталась объяснить капитану Салливану, что дядя Стерлинг заплатит за билет после того, как плавание завершится, — растерянно проговорила она. — Но капитан ответил, что должен заранее отчитаться перед владельцами судна…
— Не беспокойтесь, — заверил ее Бо. — Я уже приказал Муну сделать все необходимые приготовления. Под его присмотром вам не о чем будет тревожиться. Старик способен быть преданным как собака. В этом я убедился сам, когда мы плавали вместе несколько лет назад. — Бо склонил голову набок, глядя на Серинис. — По-моему, он добровольно взял на себя роль вашего рыцаря. Когда вы лишились чувств, его охватило волнение.
— . Без него я не нашла бы вас.
Бо подошел к одному из двух высоких стенных шкафов в дальнем углу каюты и достал оттуда мужской халат, а со стула взял узел, в котором Серинис быстро узнала собственное белье. Даже одного взгляда ей хватило, чтобы понять: белье сплошь покрыто темными пятнами.
— Что случилось с моей одеждой?
— Боюсь, под дождем ткань платья полиняла, — объяснил Бо, протягивая ей узел. — На «Смельчаке» никто не знает, как отбеливать полотно.
— А платье? Где оно?
— Бархат еще влажный, но даже когда он высохнет, вы вряд ли сможете надеть это платье. — Он пожал плечами и пояснил, заметив недоуменный взгляд Серинис: — Оно придется впору только ребенку.
— Вы хотите сказать, что оно село?
— Увы! — Бо указал на халат, висящий на руке. — В настоящее время это лучшее, что я могу предложить. Сегодня же я попытаюсь найти для вас более привычную одежду, а может, завтра днем, когда у меня появится время. Одевайтесь, а я сообщу коку, что мы проголодались.
С этими словами он покинул каюту, предоставляя Серинис возможность собраться с мыслями. С трепетом осознав, что она очутилась во владениях человека, в которого была влюблена с детства, Серинис поднялась с койки и осмотрелась, набрасывая мешковатый халат. Легкий аромат мужского одеколона вызывал в памяти образ Борегара Бирмингема и пробуждал в ней непривычные чувства. Какую власть имеет над ней человек, которого она не видела с тех пор, как похоронила родителей! За время длительной разлуки его внешность заметно изменилась. Теперь, став зрелым мужчиной, он показался ей не менее великолепным.
По губам Серинис порхнула улыбка блаженного удовольствия. Она осмотрела со вкусом подобранную обстановку каюты. Помещение отражало вкусы своего хозяина: оно выглядело изысканно и благопристойно. Тут было немало вещей, свидетельствовавших о многочисленных путешествиях и приключениях Бирмингема. Свет проникал в каюту сквозь ряд небольших окон. Самым впечатляющим предметом меблировки был массивный стол красного дерева с обитой кожей столешницей. Серинис присела в кожаное кресло, стоящее у стола, и удивилась, обнаружив, что ее ноги едва достают до пола. Вспомнив, каким рослым оказался Бо, когда стоял возле койки, Серинис подумала, что ростом он не уступает своему отцу, который был на голову выше большинства мужчин и тем более женщин.
