— Сколько талантов в одном лице! — заметила Невада таким тоном, что леди Меррил усомнилась, можно ли было расценивать ее слова как комплимент.
— Я всегда гордилась братом, — сказала она. — Он так хорош собой и так богат, что это привлекает к нему женщин. У Тайрона много поклонниц, несмотря на то, «что он мало уделяет им внимания.
— А почему он до сих пор не женат? — с любопытством посмотрела на нее Невада.
— Я сама часто задавала себе этот вопрос, — отвечала леди Меррил. — Скорее всего потому, что он очень разборчив. Я знаю несколько прекрасных женщин, сильно увлеченных им, каждая из которых с удовольствием стала бы его женой, но он ни одной из них даже не подавал надежд.
— Быть может, мистер Штром ждет какой-то необыкновенной, неземной любви?
На этот раз в ее словах прозвучала откровенная насмешка.
— А разве мы все не стремимся к этому? — спросила леди Меррил, стараясь не обращать внимания на тон своей собеседницы.
— Со мной никогда ничего подобного не произойдет, — отрезала Невада. — Любовь — это одна из человеческих слабостей, вызывающая у меня лишь отвращение.
— Моя милая девочка, вы шутите!
— Нет, это так! — вызывающе заявила Невада. — Хотя вы мне, наверное, не поверите, но я не собираюсь выходить замуж и делить свою жизнь с каким-нибудь мужчиной. Лучше уж я стану старой девой и посвящу свои последние годы добрым делам.
— Нет, вы все-таки шутите! — сказала леди Меррил, совершенно растерянная. Она никак не ожидала услышать подобное заявление из уст этой девушки.
— Нисколько! Я не могу вообразить себя в том состоянии, в какое приходят мужчины, когда с дрожью в голосе и со слезами на глазах они говорят мне о любви, пытаясь коснуться меня потными руками. Меня от них тошнит!
— Как странно услышать подобные слова из ваших уст, Невада, — сказала леди Меррил. — Ваша мать никогда так не говорила! Она мечтала влюбиться, выйти замуж, иметь много детей. Я уверена, что, как и для меня, для нее было трагедией, что она могла иметь только одного ребенка.
— Может быть, ей разонравилось это занятие после моего рождения, — сделала еще одно шокирующее заявление Невада.
— Это не правда, я знаю, — горячо возразила леди Меррил. — У меня не было случая говорить об этом с вашим отцом, но я уверена, что если бы ваша мать могла подарить вам брата или сестру, она была бы в восторге.
— Я полагаю, мой отец мечтал иметь сына, — холодным жестким тоном сказала Невада, — рождение дочери, наверное, стало для него самым большим разочарованием в жизни.
— Я уверена, что это не так, — мягко заметила леди Меррил. — И позвольте мне дать вам один маленький совет, Невада: если вы хотите познать любовь, вы должны сами уметь любить.
— Но я не хочу любви! — резко ответила Невада. — Я меньше всего в этом нуждаюсь! Я вполне довольна моим положением, только никто почему-то этого не понимает. Я живу в свое удовольствие, делаю то, что хочу, и если мужчинам нравится совершать из-за меня глупости, почему это должно меня беспокоить? Они вполне способны сами о себе позаботиться.
— Вы так думаете? Это вопрос, который вам задает мать: может ли молодой человек, безумно влюбленный в кого-то вроде вас, понимать, что вас он интересует только как партнер для танцев?
— Я уже говорила вам, леди Меррил, что мужчины должны уметь сами о себе заботиться. Они взрослые люди и достаточно сильны для этого.
Невада проговорила это с презрительной гримаской на своем хорошеньком личике.
— Беда заключается в том, — сказала леди Меррил, — что на самом деле мужчины никогда не становятся вполне взрослыми. В душе они остаются мальчишками, особенно для своих матерей. Им хочется, чтобы за ними ухаживали, любили их, поощряли и вдохновляли.
Невада засмеялась.
— Я могу вдохновить любого мужчину, — сказала она хвастливо, — но я не намерена ни за кем ухаживать, И уж совсем не нуждаюсь в том, чтобы ухаживали за мной. Влюбленные мужчины просто несносны. С ними весело, только пока они не влюбятся, а потом приходится только думать, как от них избавиться.
Леди Меррил умолкла, не желая продолжать этот разговор, который ранил ее материнское сердце.
Оставшуюся часть пути по усаженной соснами эспланаде по направлению к порту женщины совершили в молчании.
Маленькая гавань была заполнена яхтами всех размеров, среди которых Невада с любопытством высматривала» Мулай «. Она не сомневалась, что яхта Тайрона Штрома будет непохожа на другие, и не ошиблась.
Если остальные суда, принадлежащие богатым французам, англичанам и итальянцам, все были сплошь белые, » Мулай» выделялась своим черным носом с золотой отделкой. Черная полоса шла также вдоль ватерлинии, и благодаря этому яхта казалась длиннее, тоньше и изящнее других, стоявших вокруг на якорях.
Когда экипаж остановился на набережной у трапа, опущенного с яхты, леди Меррил сказала:
— Еще нет двенадцати. Я бы хотела заехать в отель «Карлтон», Невада, чтобы навестить свою приятельницу герцогиню Вестбурнскую. Она была нездорова. Я задержусь у нее недолго. Передайте, пожалуйста, брату, что я вернусь к завтраку.
— Непременно, леди Меррил, — ответила Невада. Спустившийся с козел лакей открыл дверцу экипажа, и Невада вышла. Ступив на трап, девушка увидела ожидавшего ее на палубе Тайрона Штрома.
Экипаж уже отъехал, когда она поднялась на борт и, протягивая Тайрону руку, сказала:
— Ваша сестра просила передать вам, что она поехала навестить герцогиню Вестбурнскую и вернется к завтраку.
— Как тактично с ее стороны! — заметил Тайрон. — Это значит, что я буду иметь удовольствие показать вам все одной.
— Это будет чудесно, — улыбнулась Невада. Она чувствовала себя в высшей степени привлекательной в платье из белого муслина, отделанного тонким шитьем, через которое были продеты бирюзового цвета шелковые ленты.
Такими же лентами и букетиками незабудок была отделана ее широкополая шляпа. Она казалась воплощением трогательной юности и невинности, если не приглядываться к затаенному огню в глубине ее зеленых глаз и сладострастному изгибу пухлых алых губ.
В сопровождении Тайрона Штрома Невада вошла в салон. Его отделка совсем не походила на то, что она ожидала увидеть на борту роскошной яхты.
Все было выдержано в очень строгом, сугубо мужском и деловом стиле. Никаких декоративных излишеств, никаких мягких подушек и картин на стенах, как на всех других яхтах, на которых она бывала.
— Я думаю, сначала мы выпьем по чашке кофе, — сказал Тайрон Штром. — Вам нравится турецкий? Я так долго прожил на Востоке, что предпочитаю его всем французским сортам.
— Я тоже, — кивнула Невада.
