Глава 3
— Это твоя дочь?
— Что здесь делает этот негодяй?
— Как ты мог, Джек?
Взволнованные, они говорили все разом, не слушая друг друга. Миранда, казалось, сейчас упадет в обморок. Генри кинулся усаживать ее на кушетку. Джек вынужден был ослабить немного галстук, странным образом вдруг сдавивший шею.
— Я ничего не понимаю, — говорила Миранда, отталкивая отца, старавшегося устроить ее поудобнее. — Что он здесь делает? Клоэ сказала, что меня представят твоему другу.
— Здесь какая-то ошибка, — Генри озирался в растерянности, затем схватил со стола принесенный Джеком счет за груз и стал обмахивать Миранду.
— Никакой ошибки, — девушка выхватила бумагу из рук отца, смяла ее и швырнула на пол. — Это пират, о котором я тебе говорила.
Две пары глаз, одни — обвиняющие, другие — вопрошающие, обратились на Джека. Тот мог только пожать плечами.
— Ты видишь, он даже не пытается отрицать того, что он со мной сделал.
— Что я с тобой сделал? — Джек угрожающе шагнул к кушетке, но Генри тут же встал на его пути. — Черт меня возьми, если я хоть пальцем тебя тронул.
— Ну, Джек, не обязательно сквернословить.
— Проклятье ада! Совершенно нет никаких причин, — проворчал Джек, направляясь к двери.
— Ты позволишь ему уйти? — Миранда резко вскочила. — Это преступник, и он должен быть наказан.
— Ну… да… нет, гм, — Генри никогда еще не был в такой неловкой ситуации. — Ты уверена, что с тобой все будет в порядке, если я уйду?
— Естественно. Со мной все в полном порядке. Только сделай что-нибудь с этим пиратом. Один из его людей угрожал, что заберет мой микроскоп.
Слова дочери отдавались в ушах Генри, когда он поспешил к двери. Он нашел Джека на веранде, где тот весьма нервно прохаживался.
— Что ты сделал с моей дочерью? — спросил Генри без всяких околичностей.
Джек, нахмурившись, посмотрел ему прямо в глаза:
— Я ни черта не сделал с твоей драгоценной дочерью.
— Но она сказала…
— Мне наплевать, что она там тебе сказала. А откуда у тебя испанская дочь?
— Она не испанка.
— Но она говорит по-испански, я слышал своими ушами.
Увидев недоверчивое лицо своего собеседника, Генри промямлил:
— Она еще говорит по-английски, по-французски и на латыни. Дедушка научил ее языкам и многому другому. — Тут Генри расправил плечи и подошел к Джеку поближе, — но это неважно. Меня интересует по-настоящему только одно: что сделал ты с моей дочерью.
— Нет! — прямо в лицо своему старшему другу резко бросил Джек. — Важно то, почему ты мне не веришь, если я сказал тебе, что совершенно ничего с ней не сделал.
С этими словами Джек повернулся на каблуках и, хлопнув дверью, вышел на яркий солнечный свет.
Джек сидел в одном маленьком кабаке в порту, медленно пил крепкий эль и оплакивал себя. Это происходило с ним не первый раз в жизни, и он уже знал все симптомы этой опасной жалости. Ему было ясно, что он должен на что-нибудь решиться, но вместо этого он делал еще один глоток из своей оловянной кружки. Он находился здесь уже… черт знает сколько времени и успел выпить порядочное количество эля. Джек поставил со стуком кружку на грубо оструганный стол. Смешно сидеть здесь и набираться вместо того, чтобы готовиться к отходу из Чарлз-Тауна. «Морской ястреб» должен уйти отсюда навсегда. Когда дочь Генри покончит с его репутацией, он не сможет появляться в городе, как бы жители ни нуждались в его товарах. Горожане закрывали глаза на его настоящую профессию, пока это было возможно, но если кто-нибудь начнет вопить, «что он пират» — а именно так и поступит дочь Генри, — они не смогут больше этого делать.
Если он не выберется отсюда, он кончит свои дни на виселице, как старина Джон Спарс. Джек расслабил узел галстука, его шикарный сюртук был давно скомкан и лежал на скамье рядом с ним. Пожалуй, надо зайти попрощаться с дядей и уходить в море. Джек снова отхлебнул из кружки и уронил голову на руки. Как ему не хотелось бросать Чарлз-Таун!
— В чем дело, Джек? — чьи-то руки обвили его шею и скользнули под рубашку. — Бьюсь об заклад, Лотти может тебе помочь. — Джек поднял голову, и руки юркнули ниже. — Смотри, глупышка, — Лотти сильно прижалась своей полной грудью к плечу Джека и провела рукой по его бедру. — Тебе уже лучше?
— Мне лучше, Лотти, но я боюсь…
— Джек, мне надо с тобой поговорить. Джек поднял красные воспаленные глаза и увидел Генри, который теребил в смущении свою шляпу. Красивые черты лица пирата вдруг обострились:
— Ты пришел арестовать меня. Генри?
— Не смеши меня, — взгляд Генри остановился на Лотти, которая все еще хотела добиться от Джека своего.
— Мне надо поговорить с тобой наедине.
Джек взял Лотти за талию и попытался подтолкнуть ее по направлению к стойке.
— Будь хорошей девочкой, Лотти, принеси моему другу выпить.
— Но, Джек, — девчонка в это время покусывала его ухо и, оторвавшись от своего занятия, капризно проворковала: — Я думала, мы поднимемся наверх.
— Может быть позже, — ответил Джек, в глубине души уверенный, что времени у него едва хватит для поспешного бегства из города.
— Я всюду искал тебя, — сказал Генри, придвигая стул поближе.
— Я был здесь.
— Это заметно. Сколько ты выпил? — Генри помахал рукой. — Впрочем, это неважно. — Он набрал в грудь воздуха и выпалил: — Я поговорил с Мирандой.
Джек поднял брови:
— А это важно?
— Не ехидничай, Джек. Она хочет, чтобы тебя наказали.
— Знаешь, мне неприятно разочаровывать твою милую дочь, но я намереваюсь уехать отсюда задолго до того, как это случится. — Джек встретился взглядом с Генри. — Если, конечно, она не послала тебя посмотреть, чтобы я не сбежал.
— Не будь дураком, — Генри снова набрал в грудь воздуха, — хотя сейчас она и думает, что я пошел за констеблем.
— Что?! — Кулак Джека со свистом рассек воздух и опустился на стол так, что все подпрыгнуло и из кружек вылилось содержимое.
— Говори тише, — Генри нервно оглянулся. Кругом шумели клиенты, в основном моряки, и никто, разумеется, ничего не заметил. — Я же ничего этого не делаю.
— Какой ты милый! Слава Богу, какое облегчение! — Джек допил свой эль, с вызовом глядя на Генри.
— Издевайся, сколько хочешь, но дочь все время говорит о справедливости, о науке, о законах логики и еще черт знает о чем.
Джек взял свой сюртук и стал неверными движениями разглаживать его.
— Хорошо, пусть она заботится о справедливости, а я уйду в это время в открытое море. Меня это устраивает.
Отчаявшись разгладить сюртук, Джек перекинул его через руку и попытался встать. Но Генри остановил его.
