— Может быть, ты слишком категоричен? — осторожно спросил друга Михаил. — Может быть, лучше пожениться, а потом постепенно привыкнуть друг к другу? Все так делают. Идеальных браков не бывает, все всегда притираются друг к другу. По-моему, ты слишком много ждешь от своего испытательного срока.
Серафим задумался. Потом вздохнул и сказал:
— Может быть, ты и прав, но я уже все решил, а самое главное — дал слово. Я уже не буду ничего менять, тем более что до назначенного срока осталось девять месяцев. Я подожду, сколько нужно. Главное, чтобы чувства Людовики не изменились.
— Ну, тебе виднее, — согласился Михаил.
Он пожелал другу спокойной ночи, а сам пошел собирать вещи. На рассвете граф в последний раз обнял Серафима, и сев в карету, выехал на север. Его путь лежал через Швейцарию в Австрию. А вот там ему предстояло принять решение — оставаться ли в Вене, ожидая приезда Кассандры, или ехать дальше через Германию в Россию.
Граф пересек границу с Швейцарией в самом мрачном расположении духа. Чем дальше он уезжал от Кассандры, тем мучительнее становилась разлука. Стоило Михаилу закрыть глаза, как в ушах начинал звучать чарующий голос девушки, и он все время возвращался к единственной ночи, проведенной с ней.
Печерский вспоминал поцелуи этой роскошной красавицы, теплую тяжесть ее тела на своих коленях, а самое главное, ее безоглядную страсть, от которой он сам пылал огнем. Господи, ну почему он подумал о том, что Кассандра не похожа на его маленькую цыганку?! Да, она не очень похожа на ту тоненькую, хрупкую девушку, слабую и нежную — Кассандра выше, а ее фигура роскошна. Но ведь прошло много времени, юная девушка могла расцвести, став женщиной. У Кассандры изменился цвет волос после операции, но, возможно, она могла и подрасти, ведь когда она потеряла память, ей было только семнадцать. До скольких лет женщины растут?
«А даже если это действительно не она? — мысленно спросил сам себя граф. — Я готов отказаться от Кассандры из-за этого? Дело вовсе не в том, что она читает мысли, а в том, что я не готов отказаться от любви, которая жила в душе все эти годы, но и Кассандру потерять не готов».
Это была патовая ситуация. Граф, любящий шахматы, отлично понимал, что он попал именно в эту ловушку. Неужели нужно от чего-то отказаться? Неужели он должен предать любовь, которой был верен почти два года, из-за того, что встретил другую женщину? Это была мука. Попеременно в воспоминаниях Михаила вставали образы маленькой цыганки с лунными волосами, а потом ослепительно прекрасное лицо черноволосой красавицы в нежно-розовом платье. Михаил любил обеих и не хотел никого из них терять.
— Господи, дай мне знак! — тихо взмолился он, глядя в окно на горную деревушку, в которую въехала карета.
Кучер осторожно повернул лошадей на крутой извилистой дороге, и карета выкатилась на небольшую площадь около серой церкви с острым шпилем и готическими окнами. На площади собралось множество народу, было похоже, что сюда сбежалось все население деревушки. Жители широким полукольцом окружили расписной возок, запряженный крепкой серой лошадкой с мохнатыми ногами. Перед возком играл на скрипке мужчина в ярком костюме клоуна, а рядом с ним стояла черноволосая девочка лет десяти в нежно-розовом платье. Она пела. Михаил с удивлением узнал в исполнении ребенка «Аве Мария» — то, что Кассандра пела ему на острове Комо. Тогда пение девушки вернуло его к жизни. Как он мог так легко об этом забыть? Кассандра вернула ему веру и надежду, а потом подарила свою любовь. Их жизни связаны неразрывно. Это даже сильнее его, это — судьба.
Михаил вышел из кареты, подошел к девочке и вложил в ее руку золотую монету.
— Спасибо тебе, дитя, — сказал он по-французски, надеясь, что девочка поймет его.
— И вам спасибо, месье, — ответила девочка, — счастья вам и вашей даме.
«Да, это именно то, что нам нужно, — подумал Михаил и улыбнулся ребенку, — еду в Вену — а там пусть Кассандра решает мою судьбу».
Вена встретила труппу Барбайи ясными солнечными днями, высоким весенним небом и цветущими деревьями за изящными решетками богатых особняков. Сеньор Доменико, привыкший считать деньги, снял несколько квартир в районе Кернтнертортеатра, чтобы не тратиться на гостиницы, которые в столице Австрийской империи стали очень дорогими во времена Венского конгресса, и сейчас, почти год спустя после его завершения, не спешили дешеветь. Квартира, которую антрепренер снял для Кассандры, оказалась большой, удобной и расположенной всего в пяти минутах ходьбы от здания театра.
— Надеюсь, что тебе здесь понравится, дорогая, — радостно объявил Барбайя, воодушевленный отсутствием соперника рядом со своей примадонной.
— Спасибо за заботу, Доменико, — ласково поблагодарила друга Кассандра, — квартира — замечательная. Мы все здесь с комфортом разместимся.
— О чем ты говоришь? Твой покой и твои удобства — гарантия того, что ты будешь хорошо отдыхать, а значит, и хорошо петь, — отмахнулся антрепренер. — Ты — залог нашего успеха. Мы должны повторить успех Милана. Кстати, ты знаешь, что второе представление в Риме, на которое маэстро даже не пришел, прошло с грандиозным успехом. Предубеждение, навязанное Паэзиелло публике, сломлено, слух об успехе оперы в Риме и Милане дошел уже и сюда. Все хотят послушать новый шедевр Россини.
— Вот видишь, справедливость восторжествовала, — обрадовалась Кассандра, — я счастлива, что маэстро дождался успеха этой оперы.
— Теперь нам будет легче, но все равно, ты должна покорить Вену так же, как покорила Милан, — заметил Барбайя, — а теперь располагайтесь и отдыхайте, а я пойду посмотрю, не пострадали ли при перевозке декорации.
Антрепренер простился с девушкой и ее домочадцами и ушел. Полли и дон Эстебан обживали большую квартиру с огромной роскошной гостиной, тремя спальнями, уютной столовой и кухней, в центре которой красовалась новенькая плита. Кассандра, забрав саквояж с драгоценностями, прошла в ту спальню, что выходила окнами на здание театра.
Наконец, хлопоты, связанные с переездом, остались в прошлом, и девушка оказалась предоставлена сама себе. Бесполезные сожаления о прежних поступках и решениях вновь навалились на нее, разбудив тяжелую тоску, больно сжимавшую сердце.
«Зачем я отпустила его, — в который раз думала Кассандра, — кому нужна моя честность, если единственный человек, которого я люблю, покинул меня».
Но тут же честь, жившая в отважном сердце девушки, подсказала ей, что нельзя обманывать любимого человека. Какое счастье можно построить на лжи? И как сохранить любовь мужчины, если ты все время ему лжешь? Такая любовь упорхнет, словно бабочка вместе с летним днем, оставив после себя только слезы холодных осенних дождей.
