– Но как, милорд? – спросила она, втайне тоже желая его. Ей недоставало его страсти и ласк все это время.
Он отнял руку и, расшнуровав ее корсаж, отбросил в сторону. Потом стянул с ее плеч камизу. Пальцы его скользнули под юбку, и он стал играть с ней, потирая влажную щелку, пощипывая любовный бутон и зарываясь лицом в грудь с громкими стонами желания.
О, как она желала его! И готова была стать его шлюхой навеки, если бы он только позволил, думала она, потрясенная собственными мыслями. Это настоящее безумие, но ее соки текли, стоило лишь вообразить, как он глубоко погружается в нее и как его плоть раз за разом входит все глубже.
Неожиданно он поднял ее, так что она оказалась верхом у него на коленях. Шепотом приказав ей поднять юбки, он отстегнул гульфик и опустил ее на свое восставшее, налитое кровью копье. Розамунда тихо, восторженно вскрикнула. Ее лоно сомкнулось, сжимая, удерживая, дразня.
– О-о-о, Хэл, – прохрипела она. – Заставь меня летать, мой дорогой повелитель!
И он дал ей крылья. Когда все было кончено и она с глубоким вздохом обмякла на его груди, он прошептал:
– Я никогда не забуду тебя, моя прекрасная Розамунда, моя возлюбленная госпожа Фрайарсгейта.
Он долго сжимал ее в объятиях, и прошло немало времени, прежде чем Генрих сказал:
– Мы должны покинуть наше убежище, любимая. Свидание окончено.
Она неохотно соскользнула с его коленей, завязала камизу и надела корсаж, который он услужливо зашнуровал.
Сам Генрих привел свою одежду в некое подобие порядка.
Они вместе выпили вина, и, когда кубки опустели, король объявил:
– Пора, моя прекрасная Розамунда. Я выведу тебя из башни, а Уолтер проводит в замок.
Розамунда кивнула, и они вместе вышли из комнаты.
– Мы уезжаем утром, – сообщила она.
Когда они спустились вниз и вошли в коридор пошире, король стиснул Розамунду и стал жадно целовать, прежде чем быстро повернуться и молча раствориться в темноте.
Розамунда поискала глазами Уолтера, но из тени выступила Инее де Салинас.
– Я видела тебя! – разъяренно прошипела она.
О Господи, только этого сейчас не хватало!
– Ничего ты не видела, – бросила Розамунда.
– Я видела, как ты бесстыдно вешалась на шею королю, – настаивала Инее.
– Ты ничего не видела, – повторила Розамунда.
– Будешь отрицать, что целовалась с королем? Погоди, я непременно донесу королеве о твоем предательстве! Подумать только, даже меня ты одурачила, милая, покорная госпожа Фрайарсгейта, но ты не лучше всех остальных потаскух-англичанок! Все вы готовы втереться в милость к королю, раздвигая ноги, как французские суки!
– Ты сыплешь оскорблениями, не имея на то права, Инее! – оправдывалась Розамунда. – И если побежишь к королеве, только без нужды ее расстроишь.
Она может потерять ребенка, которого носит. Хочешь взвалить на свою совесть такой грех?!
– Да как ты смеешь? – вскричала Инее. – Разве это я лежала в объятиях короля этой ночью? И ты еще боишься расстроить королеву?! В жизни не встречала столь наглого создания!
– Это был не король, – твердила Розамунда.
– Тогда кто же? – с подозрением допытывалась Инее. – Он, во всяком случае, точная копия короля.
– Не понимаю, как ты могла разглядеть его в полумраке, – дерзко возразила Розамунда.
– Если это не тот сатир, за которого моя госпожа вышла замуж, назови своего любовника, Розамунда Болтон! – потребовала Инее.
– Прежде чем я скажу, кто он, ты должна поклясться молчать. Он не мой любовник, по крайней мере не в прямом смысле. Так, невинный флирт. Мы прощались, потому что я вместе с кузеном завтра уезжаю домой, в Камбрию.
– Кто? – в третий раз спросила Инее.
– Чарлз Брендон.
– Я могла бы поклясться, что это король, – настаивала Инее.
– Ты ведь знаешь, как они похожи. Все это говорят.
Оба – настоящие великаны, и в темноте легко принять одного за другого. Пожалуйста, не выдавай меня, Инее. Да и не было ничего, кроме поцелуев и ласк. Благодарение Пресвятой Деве, что я завтра покидаю двор, иначе впала бы в ужасный грех. Я ничего не могу с собой поделать. Уж очень тоскую по Оуэну, Она промокнула глаза платочком, извлеченным из кармана юбки, думая, что теперь-то уж точно попадет в ад за бесстыдный обман. Но нельзя же ударить невинную королеву в самое сердце!
Инее де Салинас вздохнула.
– Я еще никогда не слышала лжи из твоих уст, Розамунда Болтон, но все же уверена, что это был король.
– Это был Чарлз Брендон, Инее, клянусь. Я знаю, что ты и придворные дамы так и не простили королю романа с сестрой герцога Бекингема, но я не она. И с чего бы королю обращать внимание на мне подобных? Он может получить любую! Если ты расскажешь королеве эту сплетню, основанную лишь на твоих домыслах, только опозоришь меня и Брендона! Король очень рассердится, особенно если твое злословие повредит ее величеству. А теперь, прости, мне нужно возвращаться на постоялый двор.
Мы отправляемся в путь на рассвете, потому что поездка предстоит долгая.
Она повернулась, чтобы идти.
– Это был король! – неумолимо бросила Инее, – Ничего подобного! – отрезала Розамунда, спеша уйти подальше от испанки. Господи, только бы она не донесла королеве! И какое ей дело? Утром Розамунды все равно уже не будет в замке.
Она почти слетела с лестницы во двор. Там, у ворот замка, ожидал слуга короля с факелом в руке. Он проводил ее до постоялого двора.
– Я предупрежу его величество, – сказал он на прощание.
Розамунда молча кивнула.
– И расскажу, как храбро вы защищали его, клянясь, что это был Чарлз Брендон. Умно придумано, миледи, если позволите так сказать, – усмехнулся Уолтер. – Думаю, вы запугали ее так, что она слова не скажет.
– Я ни за что не хотела бы оскорбить королеву, – вымолвила Розамунда.
– Знаю, миледи. Обычно ее ранят именно те, кто находится к ней ближе всего, под предлогом того, что желают добра.
Они наконец добрались до «Короны и лебедя». Уолтер оставил Розамунду у входа, и она поспешила в свою комнату, где дожидалась Энни.
– Я хочу спать, – коротко объявила Розамунда. – Выкупаюсь утром, перед отъездом.
Энни кивнула, заметив, что у госпожи рассерженный вид.
Розамунда была непривычно тиха всю следующую неделю, на протяжении которой они путешествовали на север через Дарби, Йорк и Ланкастер, в Камбрию, на ее родину. Последнюю ночь они провели в Карлайле, в аббатстве Святого Катберта, где Розамунда радостно приветствовала своего дядю Ричарда. Наутро она все время подгоняла лошадь. Теперь, когда Фрайарсгейт был совсем близко, она не желала терять ни минуты. Лорд Кембридж в конце концов устал, но она не собиралась останавливаться на отдых.
