ждет. Надо француза быстрее гнать из русской земли. А вы быстро обернетесь, пока большой нужды в вас у меня нет. Сражение не скоро.
Французская армия не коснулась имения Волкова, прошла в стороне от него, а назад когда шла, то ее и вовсе не пустили. Пошла по старой дороге. Кошта только вернулся в имение. Он организовал отряд из мужиков, если сказать честнее, то банду. По-другому он не умел. Вспомнил молодость и вперед. Харчи там, обозы, они отправляли в русский тыл, а вот ценности оставляли себе. Как и рассуждал Кошта.
— Это же все награблено у людей, значит и не грех нам забрать себе все это.
Ему ни чего не было нужно. Он давно уже жил при полном коммунизме, так бы сегодня сказали. Ему платили жалованье, в котором он мало нуждался, а если и были нужны деньги, то напрямую он обращался к князю. Тот всегда давал столько, сколько просили, а просили редко, практически никогда. Еда с барского стола, разве что, на одёжу, вот и все потребности. Как только русские войска погнали Наполеона назад, банда Кошта вернулась в деревню. Были и у них потери, но малочисленны. Кошта все набеги планировал сам, а делать это он умел, был опыт. По прибытии в деревню все и поделили. Главное Кошта знал, что после дележа он не получит дубиной по голове. Не такие русские люди, как его бывшие друзья. Кстати, он их вспоминал с благодарностью, хотя и лишил их жизни. Если бы не они, не видать бы ему России, скорее всего, полег бы при очередном налете. Коротка жизнь бандита.
Адъютант Кутузова прибыл в имение Волковых. По дороге он все время думал, как он полковник и дворянин будет кланяться крепостной в ноги, хоть и бывшей. Этого он понять не мог. Орден вручит, скажет пару слов и все, так он решил для себя. Полковник зашел в дом. Поприветствовал Анну и поцеловал ей руку.
— Я вот по какому делу к вам княгиня. Его светлость, Михаил Илларионович Кутузов дал мне поручение, вручить Георгиевский крест родителям поручика Константинова. Он пал смертью храбрых на Бородинском поле. Кто меня может провести к ним в дом?
У Анны потекли горькие слезы. Она давно не плакала, последний раз, после смерти мужа, да и то, совсем немного. От горя у нее не было слез. А тут такое наваждения. Она очень любила сына Кошта, он же вырос на ее глазах и практически в этом доме. Каждое утро он ей говорил, доброе утро и каждый вечер прощался. Горе, большое горе. А Кошта с женой ни чего и не знают. Анна позвала лакея.
— Проводи господина в дом Кошта.
Потом добавила полковнику.
— Кошта, это отец Семена, так его звали в Португалии. А сына его крестил мой муж. Опять такое горе на нашу семью.
Когда полковник шел к дому Кошта, он вдруг понял. Господи, так я только что целовал руку бывшей крепостной, княгиня же из них, и ни чего со мной не произошло. Он зашел в дом, кланяться в ноги не стал и официальным тоном начал.
— По поручению его светлости князя Кутузова, мне поручено вручить орден вашего сына. Ваш сын пал смертью храбрых на поле брани.
Он приготовился к тому, что сейчас женщина разразится плачем. Но ни чего этого не произошло. Мать и отец встали со своих мест. Подошли к нему и протянули свои дрожащие руки за наградой сына. Так они и стояли, глядя ему в глаза. Полковник дрогнул. Он обнял жену Кошта. Только тогда у нее потекли слезы. Она не рыдала, просто у полковника намокло плечо. Он отдал награду Кошта. Потом добавил.
— Низкий вам поклон от всего русского народа. Вы воспитали настоящего русского солдата. Спасибо вам.
Резко вышел из дома. Вернулся в усадьбу. Сел на коня и ускакал. Возможно, полковник поднялся на новый уровень развития или мышления. Он столбовой дворянин сегодня был или стал ровней крепостному. Кто знает, надолго ли эти изменения в его сознании.
Кошта, человек, скорее всего с очень жестким сердцем, который видел смерть и сам убивал, пережил трагедию. Ему жизнь больше не нужна. Он потерял сына, которого безмерно любил. Это была его надежда на спасение его собственной души. Сына нет, значит и души у него нет. Из крепкого, в общем-то, мужчины, он превратился в старика и душой и телом. При молодой красавице жене, теперь находился старый муж. Аким пытался вернуть его к жизни, но так у него и ни чего не вышло. Кошта ушел в себя, практически перестал говорить по-русски, а португальского языка не знал Аким. Аким навсегда потерял своего друга.
XXVI
Русская армия пересекла свою границу, а Александр по-прежнему находился в лазарете. Он верил, что в скором времени его раны заживут, и он направится в свой полк, пусть уже и не полковым командиром, это его мало интересовало, но главное, что именно в свой полк. Другого он себе и не мылил. Вот он уже встал с постели, нога болела, и он передвигался сначала с костылем, потом и с палочкой. Стопу он практически не чувствовал, но ногу стал разрабатывать. Заставил Прохора достать ему коня и пытался ездить на нем. Боли были ужасные и он начал себя истязать. Тренировки давали положительный эффект, ни кто и не знал, какой ценой все это делал Александр. По ночам ему хотелось выть от боли. Он кусал подушку и мочал. Утром все продолжалось снова и снова. Нога периодически распухала, потом опять опухоль сходила. Прохор достал какие-то снадобья и ежедневно втирал их в ногу хозяина. Еще немного и Александр должен встать на ноги и сесть на коня. Между тем его полк продвигался вперед с большими победами. Слава о лейб-гусарах шла по всей Европе. Видимо в этой войне для полковых командиров лейб-гусар война заготовила один и тот же сценарий. В битве под Лейпцигом генерал майор Шевич, как и положено полковому командиру первым кинулся на врага. Ядро разорвалось возле его коня, как и у Александра. Точно так же разорвало коня, но генерала не ранило, а он погиб. Как только Александр узнал об этом, он тут же приказал Прохору собираться. В Петербург за назначение, потом в полк. Надо же кому-то принять командование полком. Так рассуждал Александр. Врачи его не отпускали, но не было возможности остановить его. Лучше бы он отправился в путь в коляске, а он сел на коня и
