сукой спать завсегда теплее и слаще. Да, и играться будет с кем. Одному-то скучно будет. С остальными щенками делай что хочешь, хоть утопи. Нам они не к чему. Надо, что бы Родимому молока было вдоволь.
— Да, как же так батя, так и эти великолепны. Топить не буду.
— Так кто тебе сказал, что бы топить, это я так, к слову. Корми коровьим молоком, чай знаешь как, научил. Найди суку щенную по дворам, есть же такие, и туда подложить можно. Шевели мозгой увалень. Придумай еще чего, не маленький уже. А Родимый с этой длинной сучкой пусть под Ягой остаются. Понял? Иди и исполняй. Суку кормить рубленой говядиной с желтками яичными. Толокна запаренного немного с вареной морковью. Поить простоквашей, молока не давать, еще просрется не дай Бог. Дальше корм я сам регулировать буду. Скорлупы яичной пусть заготовят и на печке прокалят.
Яге выделили, почти, барские хоромы. Было и такое место на псарне. Там и печка была, если мороз на улице. Постлали соломы свежей. Щенков и Ягу положили на волчьи шкуры. Яга с выводком охранялась круглые сутки, не от воров, конечно, а выполнялись все ее потребы. В таких условиях и рос Родимый. К году, он уже не воспринимал ни каких авторитетов из взрослых собак. Был грозен, когда нужно, но все же рос шалопаем. Он еще не понимал, кто он есть на самом деле. Тут и торопиться не надо. Всему свое время. Родимый еще не заглядывался на девок, а Прохор с Акимом уже подыскивали ему пару. Нужно было закрепить полученный результат, таким долгим и упорным трудом завоеванный. Вот так прошел год. В одном из городов России достраивалась мануфактура. Гагаринские поля были засажены льном. Жизнь, как шла, так и шла. По-русски, размеренно и тихо. Волковы иногда ездили в Петербург, навещали детей, ходили в театры и на балы, они князья, им можно. А так, наслаждались жизнь и любили друг друга. Людмила старалась не покладая, даже трудно сказать чего, да и сами догадаетесь. Раны Александра меньше беспокоили, чем прежде. Он почти не хромал, боли в колене были терпимы. В отставке баня и жена его омолаживали полностью. Он, даже, как-то признался в полной любви к своей жене. Сделал он это впервые и очень искренне. Людмила не рыдала по этому поводу, но глазки слегка стали мокрыми. Вот оно и счастье. Александр Родине отдал здоровье, а жене свое сердце. Часто и Анастасия приезжала, со всем Волковским потомством. Теперь, вместо Кошта, Прохор строгал им сабельки, учил фехтованию. Все, как и много лет тому назад. Опять жизнь дала новый виток, все пошло по кругу. Наступила долгожданная осень. Урожай собран, пришло время охоты.
XXIX
Только расцвело, Александр был уже в седле. В последнее время он часто стал ездить верхом, больная нога позволяла ему делать это. Конечно, долго он не мог ездить на лошади, в стременах пружинить надо, но боли в раненом полене, как-то отошли на второй план. Он чувствовал колено, но скакать не быстро, все же можно было. Обычно он брал двух кобелей, что бы пробежались с утра, мог одного-двух зайчишек затравить, но сегодня он решил прокатиться один, посмотреть луга. Прохор доложил, что зайца там много и лежит он плотно, пока не наступишь на него, с лежки не встает. Вот он и решил проехаться туда, а скорее, просто подышать воздухом. Засиделся дома, все лето просидел там. Поначалу ехал по дороге, потом свернул на поле, так быстрее к лугам подъехать, минул овраг и выехал на холм. И что он видит. На лугу стоит всадник, а рядом с ним работают три псовых по зайцу. Как долго работали собаки, он не видел, но окончание травли застал. Собаки поймали зайца и дружно растянули его. Его бы собаки получили бы за это арапником по задам, а всадник спокойно подъехал к собакам, слез с лошади, забрал зайца и привязал его к седлу. Неспешно, опять вскочил на лошадь и направился к нему. Удивление Александра росло. Интересно, а кто может охотиться на его полях с чужими собаками, да, еще и без разрешения на то хозяев. Когда всадник подъехал к нему, то он удивился еще больше. Оказалось это не всадник, а всадница. Женщине было лет тридцать пять, может, чуть больше, кто его знает, разве можно понять возраст женщины, к тому же, достаточно симпатичной. Она была в кожаных черного цвета брюках. Александр впервые в жизни увидел женщину в штанах. В седле сидела не плохо, но было видно, что она недавно начала ездить верхом. Седло мужское. Мужчина всегда оценивает женские прелести, а тем более гусар. С виду все на месте и при теле. Волосы на голове собраны на затылке в пучок, белая косынка на шее. Коричневый, грубой вязки шерстяной свитер, показывал, что грудь у дамы была не плохого размера. Как говаривали гусары, было за что подержаться. Поверх свитера был надет жакет. На ногах полусапожки под цвет брюк. Что больше всего привлекло Александра в этой женщине, не считая брюк, так это ее взгляд. Глаза у женщины не были огромными, она слегка прищуривалась, возможно, была близорука. Взгляд властный, но слегка колючий. Но колкость взгляда была не отталкивающей, скорее пытливая. Губы слегка узковаты, но не портили ее лица, зубки белые, ровные и мелкие. Курносый носик. Когда они поравнялись, женщина вез всяких обиняков и с улыбкой на лице сказала.
— Доброе утро. Прекрасный день сегодня будет. Вы, наверно хозяин поместья?
— Да, а как вы догадались?
— Это просто. Был бы управляющий, то орать бы начал еще пять минут тому назад. Значит, вы и есть князь Александр. Очень приятно. А я ваша новая соседка, Лозанова моя фамилия.
Александра обескуражила такая милая непосредственность. Заехала в чужой огород, ловит зайцев без спроса и еще улыбается. Когда Лозанова продолжила разговор, было такое впечатление, что она читает мысли.
— Ах, князь, не волнуйтесь, я тут пошалила у вас не специально. Ехала к вам в гости, по-соседски. Мне сказали, что вы всегда соседей принимаете запросто, без визитных карточек и приглашений. Вот я и решила нанести свой визит вам. Взяла своих Понок, и поехала к вам, а тут возьми, по дороге и встал заяц. Прямо перед носом у собак, вот они его и поймали.
С каждой стороны седла было привязано по зайцу. Значит, случайно встал не один заяц, подумал Александр. И тут его мысли были прочитаны, ему, аж, не
