– Так вы и сделали, милорд, – закудахтала старая Марджери. – И я благодарю вас. Думаю, я не выдержала бы долго в доме Уилли и в один прекрасный день просто воткнула бы нож ему в сердце, особенно если бы он снова стал издеваться над бедняжкой.
Мужчины усмехнулись. Лэрд покачал головой.
– Тебе нужно время, чтобы восстановить здоровье, мистрис Марджери, – объявил лэрд. – Но я буду рад, если поступишь ко мне на службу. Я незнатен и небогат, и Клайт не роскошный замок, но ты всегда будешь иметь теплый дом, хорошую еду и новые платья, да и сестра будет рядом.
– Я хотела бы вернуться в Стентон, в свой маленький коттедж, если деревня еще не уничтожена, – упрямо ответила Марджери.
– Сначала немного отдохни. А потом решим, – предложил лэрд. Пусть Элсбет или Адэр расскажут ей о Стентоне.
Уже в сумерках они добрались до Клайта. Сестры, впервые увидевшиеся после почти трехлетней разлуки, расплакались.
Они обнялись и дружно всхлипывали от радости. Лэрд нашел жену в зале, где та кормила сына.
– По-моему, ты слишком рано поднялась, – пожурил он. – Не прошло и суток после родов, моя медовая любовь.
– Я попросила Мердока снести меня вниз, – пояснила Адэр. – Я проснулась, тебя не было, а в спальне так одиноко… Где ты был целый день?
– Мы с Дунканом поехали к Уилли Дугласу и привезли Марджери. Сейчас она на кухне, с Элсбет, и обе плачут так, что на полу уже образовалась лужа, – пошутил Конал. – Слава Богу, что ты о ней вспомнила. Дуглас снова женится и собирался вышвырнуть ее на улицу. До чего же подлая скотина! Несчастная женщина все еще носила ту одежду, в которой ее увезли из Стентона. Разумеется, сейчас ее платье превратилось в жалкие лохмотья. Я отдал ей плащ, чтобы она смогла спокойно добраться до Клайта.
Глаза Адэр наполнились слезами.
– Мне следовало бы подумать о ней раньше, – расстроилась она.
– Марджери сказала то же самое, – ухмыльнулся лэрд.
Час спустя сестры пришли в зал. Конал обрадовался, увидев, что за это время Марджери успела искупаться и переодеться в юбку и блузку Элсбет. Она была куда более худой, чем сестра, но при хорошем уходе наверняка скоро поправится и станет крепче.
Марджери подошла к Адэр и присела.
– Спасибо, миледи, за то, что спасли меня и привезли к Элсбет. Не знаю, что сталось бы со мной, если бы не вы. Я понятия не имела, где вы сейчас, да и найти бы вас не смогла. Я благодарна вам за то, что вспомнили обо мне.
– Мне стыдно, что я не привезла тебя в Клайт раньше, – повинилась Адэр.
– Элсбет рассказала мне о Стентоне, – вздохнула Марджери.
– Значит, ты останешься с нами? – спросила Адэр. – Твоей сестре нужна помощь, поскольку я попросила Флору нянчить малыша.
– Останусь и рада, что вы предложили мне крышу над головой, – кивнула Марджери и, присмотревшись к ребенку, добавила: – Большой парнишка. Вырастет настоящим великаном. При таком-то аппетите!
Адэр рассмеялась и пальцем погладила темную головку младенца.
– Да, настоящим великаном, – согласилась она.
Лето сменилось осенью, но люди Конала продолжали день и ночь наблюдать за окружающими холмами. Зато дома все шло гладко, и Адэр давно поправилась и продолжала хлопотать по хозяйству. Конал почти уверился, что она забыла о Стентоне. Но как-то вечером, когда они играли в шахматы у очага, Адэр снова заговорила о бывшем поместье.
– Рамзи по-прежнему совершает набеги. Нам необходимо избавить границы от этой чумы, и мне нужно навеки распрощаться с прошлым. Пошли в Хейлз, за Хепбернами, к лорду Хоуму и своему брату в Даффдур, чтобы решить, как лучше разделаться с Рамзи.
– Почему ты так упорствуешь? – не выдержал Конал. – Я думал, что после рождения Робби ты забыла о Стентоне.
– Не могу, пока не оставлю от него камня на камне, – тихо ответила Адэр. – Неужели ты до сих пор ничего не узнал обо мне, Конал, Кроме того, что я хороша в постели? Я лучше думала о тебе.
Упрек больно уколол Конала.
– Не пойму, почему тебе нужно мчаться в Англию самой? Если уж так необходимо, мы все за тебя сделаем. Зачем ты там? А вдруг придется драться? Я не могу подвергать тебя опасности, моя медовая любовь.
Адэр глубоко вздохнула.
– Прежде чем стать твоей медовой любовью, Конал, я была Адэр Радклифф, графиней Стентон. И поэтому должна ехать с вами. Будь я мужчиной, ты бы понял мои рассуждения.
Конал с сожалением рассмеялся.
– Возможно, все потому, что я не могу увидеть в тебе мужчину.
Теперь рассмеялась Адэр, но, тут же став серьезной, пояснила:
– Моя честь так же важна, как мужская. Валлийский узурпатор, который правит Англией, запятнал эту честь, честь моей семьи, честь Стентона, позволив изменнику найти убежище на моих землях и сеять хаос и разрушение по эту сторону границы. Генрих вытворяет все это скорее для того, чтобы задеть короля Якова, который взял на себя огромную ответственность принести мир в Шотландию и сделать ее процветающей для своего народа страной. Яков не позволяет себе отвлечься всей этой приграничной бессмыслицей, но в то же время не может ее игнорировать и называться при этом справедливым. И если Рамзи из Балмейна так рвется отомстить, значит, замышляет не только набеги. Я готова побиться об заклад, что он сговаривается с другими недовольными политикой короля, которые пока таятся, но обязательно ударят исподтишка, при первой же возможности.
– А наш сын? Не можешь же ты взять его с собой! Но с другой стороны, как же ты оставишь его голодать здесь?! Твое место с Робби, – в отчаянии выпалил лэрд.
– Не стоит указывать мне мое место, – предупредила Адэр суровым тоном. – И если бы ты действительно волновался о сыне, наверняка знал бы, что еще месяц назад я привела из деревни кормилицу, знакомую Гризел. Молодую вдову, недавно потерявшую ребенка и мужа.
– Но разве так уж безопасно кормить сына молоком женщины, младенец которой умер? – взвился Конал.
– Малышу было почти два года. Он убежал от своей мамы на луг, где его затоптала телка, скрывавшаяся от похотливого быка. Когда отец помчался спасать парнишку, бык поддел его на рога и сбросил на землю. Бедняга при падении сломал шею, – сухо объяснила Адэр. – Так что кормилица вполне здорова, как был здоров и ее сын до этой ужасной трагедии. Женщина была вне себя от горя, пока Гризел не придумала привести ее сюда. Наш сын сыт и доволен. А вот у меня почти не осталось молока.
Конал пораженно уставился на жену. Как он мог не заметить таких перемен в хозяйстве? Но он не заметил: слишком полагался на суждения Адэр. Дом и слуги – ее вотчина. В который раз Конал как нельзя яснее понял, что Адэр – женщина упрямая, привыкшая добиваться своего в важных для себя делах. И теперь она не успокоится и не даст покоя ему, пока не сделает то, что задумала.
