в Брисбен и выясню, как обстоят дела. А ты пока посмотри, кто у нас находится в розыске.
Гален очень быстро нашел описание разыскиваемого полицией Нового Южного Уэльса Жака Люнди и протянул его Рафферти.
— Похоже на младшего из наших клиентов, только он был без бороды. Этот человек говорил с сильным акцентом. Я думаю, он француз.
— Люнди! Это уже лучше. А описание другого ты не нашел?
— Пока нет.
— Рискну предположить, что тот, кто постарше, уже начал лысеть, лицо у него немного асимметричное, а глаза узкие и злые.
— Точно. Это он.
— Если Люнди не отправляется на дело один, то с ним чаще всего идет Айвен Ленг, которого я тебе описал. К сожалению, у нас в данный момент нет объявления об его розыске, но, насколько я знаю, его разыскивают в Виктории в связи с нападением на почтовый вагон. Ленг умный, а Люнди ужасно наглый. Вместе они та еще парочка. Значит, я звоню в Брисбен и спрашиваю, как там у них дела.
Очень скоро выяснилось, что Жак Люнди и Айвен Ленг уже на пути в Сидней. Айвена должны были переправить отсюда в Викторию.
— Они прибудут завтра утром. Я получил разрешение допросить обоих. Ты сможешь прийти?
— Конечно.
— Хорошо. А еще я узнаю, что удастся, о братьях Янус. Посмотрим, не обнаружим ли мы что-либо…
— Я могу еще чем-нибудь помочь?
— Нет. Мы все сделаем сами. На то мы и полиция…
Мужчины пожали друг другу руки, и Хетфорд вышел из участка.
На следующее утро ровно в восемь Гален был на Харрис-стрит. Рафферти ему обрадовался.
— У меня для тебя куча новостей, — крикнул он, едва Хетфорд появился в его кабинете. — Проходи, садись и слушай.
Гален так и сделал. Рафферти начал с места в карьер.
— Ты, наверное, знаешь, что Джон и Мэри Янус умерли два года назад.
Гален кивнул.
— После их смерти Вендел и Тревис унаследовали ферму в Дарлинг-Даунс. Дела там шли очень хорошо.
— Точно. Ленгфорд Райнхарт рассказывал мне, что ферма родителей его жены одна из самых преуспевающих во всей округе.
— А сегодня благодаря страсти Тревиса и Вендела к азартным играм она на грани разорения…
Вряд ли что-нибудь могло больше удивить Галена Хетфорда, чем такая новость.
— Дела там совсем плохи, — продолжил Колин. — У них большие долги. Так как смерть Элен была трагическим несчастным случаем, ее семья ничего не могла против вас предпринять. После смерти отца и матери Вендел и Тревис потеряли много денег. Им пришла в голову мысль предъявить права на ферму мужа сестры, чтобы как-то возместить свои потери. Джон и Мэри ведь дали за дочерью хорошее приданое.
— Это верно, — кивнул Гален. — Когда ферма стала приносить приличные доходы, Ленгфорд пытался вернуть им деньги, но родители Элен ничего не хотели об этом слышать.
— Я поговорил с адвокатом, который занимается их делами. Эдвин Макманус твердо убежден в том, что ни Джон, ни Мэри не хотели брать назад деньги, которые дали за дочерью. Это было приданое Элен. Жаль, что они не оставили никакого письменного распоряжения в связи с этим, и теперь есть уязвимое место, которое может заинтересовать суд. Сейчас Макманус упрекает себя в том, что не позаботился о документах, потому что речь шла о значительной сумме.
Гален покачал головой.
— Теперь ты знаешь мотив. Неуемная жадность плюс отчаянное положение.
Хетфорд продолжил мысль Рафферти:
— Они должны были знать, что срок на претензии давно истек. Однако тем не менее попытались возбудить дело. Ленгфорд, безусловно, заплатил бы им. Мы оба посчитали бы, что они имеют на это законное право. Я хочу отправить этих мошенников в суд до того, как вернусь на ферму. Ты мне поможешь, Колин?
— Конечно. Мы не можем обвинять братьев Янус только из-за того, что они выдвигают незаконные требования, но могли бы кое-что предпринять против них, если бы удалось доказать, что они подстрекали кого-то на преступление. Боюсь только, что Айвен Ленг и Жак Люнди будут молчать. Надо подумать, что здесь можно сделать. Знаешь, что, пойдем…
Колин Рафферти встал из-за стола и кивнул Галену на дверь. Через минуту они покинули участок и сели в экипаж.
— У меня есть план… — Колин наклонился к товарищу.
Айвена Ленга и Жака Люнди вели по грязному коридору старого здания следственной тюрьмы в Сиднее. В то же самое время Колин провел Галена в свой бывший кабинет, находившийся над камерами.
— Я здесь работал три года и знаю кое-что, что, надеюсь, может нам сегодня пригодиться.
Арестованных провели в камеру, которая выглядела какой-то заброшенной. Похоже было, что последний раз сюда люди заходили по крайней мере год назад. У Айвена это вызвало подозрения.
— Зачем нас сюда привели? — настороженно спросил он молодого полицейского, сопровождавшего их.
— Чтобы допросить. Ждите, — с этими словами полицейский повернул ключ в громадном замке, и арестованные оказались предоставлены сами себе.
Жак повернулся к Айвену.
— Догадываешься, о чем я думаю?
Ленг услышал в его голосе панические ноты, и разозлился. Он терпеть не мог трусов.
— Нас привели сюда для того, чтобы мы заговорили. Вот о чем я думаю.
Он подошел к окну и осмотрел решетку. Может быть, когда-то она и была прочной, но сейчас сильно проржавела. Ленг сильно тряхнул решетку, и на пол камеры посыпалась труха — рама прогнила.
— Не попытаться ли нам найти выход отсюда?
Он начал раскачивать решетку. Жак смотрел на все эти манипуляции с недоверием. Через минуту он заговорил о том, что даже не пришло Ленгу в голову.
— Ты что, полагаешь, что сможешь пролезть в это окошко? Боюсь, что это по силам только пятилетнему ребенку. Да и куда идти дальше? Я ведь объявлен в розыск.
Айвен в бешенстве посмотрел на Люнди.
— Скажи еще, что ты объявлен в розыск из-за нас. Не ты ли сам просил, чтобы тебя взяли в дело? Тогда ты считал, что это хороший способ быстро заработать деньги. Так что прекрати иронизировать и думай, что нам делать.
В кабинете над камерой Хетфорд и Рафферти понимающе переглянулись. Они сидели на стульях у вентиляционного отверстия, расположенного в стене. Рафферти наклонился поближе к этой дыре.
— Сейчас послушаем, до чего они додумаются, а потом спустимся вниз, и я допрошу их, — сказал Рафферти Галену. — Подозреваю, что они не будут спешить открывать нам свои карты. Братья Янус знали, кого им нанять. Эти люди не из болтливых. Кроме того, они дорожат своей репутацией, что в их деле дорогого стоит. Они могут предпочесть тюремное заключение, и тогда
