Но если Розалинда и не задумывалась об опасностях, что подстерегали их в окрестностях замка ее отца, то, по крайней мере, Эрик был начеку: охнув, словно от боли, он убрал руку из-под юбок Розалинды. Он поднял голову, до того лежавшую у нее на груди, помог выпрямиться Розалинде, в последний раз крепко обнял ее, а потом резко вздохнул, словно пытаясь стряхнуть опьянение.
— Только женщина способна довести мужчину до такого полнейшего безумия, — проворчал он, словно насмехаясь над самим собой. — Только одна женщина.
Затем он резко натянул поводья и направил лошадь в чащу.
Лошадью управлял Эрик, и Розалинда не обращала внимание на то, куда они держат путь в ночном лесу. Все, что ей оставалось, — это прильнуть к нему, прижаться к его груди и слушать биение его сердца. За последние часы случилось слишком многое, и ей не приходилось долго размышлять над этим новым поворотом событий. Турнир и рукопашная вспоминались как некий давний сон, как ночной кошмар, едва не лишивший ее всего, чем она действительно дорожила. Но теперь стали явью эти ровные удары сердца, неизменное тепло и укрепляющее душу присутствие человека, которого она любила. А все остальное… все остальное пусть останется сном, который забывается после пробуждения.
И минуты не прошло, когда Эрик остановил лошадь. На небольшой лесной полянке мирно пощипывал какую-то мягкую траву гот самый могучий боевой конь, который унес Эрика с арены. При их приближении конь поднял горделивую голову.
— Это твой конь, правда? — спросила Розалинда приглушенно, как того требовал притихший лес.
— Мой, — ответил Эрик, легко соскользнув на землю. Затем он снял с седла Розалинду и еще раз крепко прижал к себе. — Он мой, а теперь ты тоже моя.
Его глаза потемнели, но горевший в них огонь заставил загореться и Розалинду.
— И ты теперь мой, — ответила Розалинда, не выпуская из рук его тупику. Она поднялась на цыпочки и коснулась его губ быстрым я нежным поцелуем.
Он отстранил ее от себя почти сразу же, отстранил на расстояние вытянутой руки. Но дышал он с трудом, и Розалинда понимала, что это движение стоило ему немалых усилий.
— Здесь небезопасно. Отсюда нужно уходить. Эти слова вернули ее к действительности. На нее внезапно накатил страх, и она подняла руки к плечам Эрика, словно к источнику силы и спокойствия.
— Куда же мы поедем?
— У меня есть на уме одно место, где мы будем в безопасности… и одни. — Он достаточно выразительно посмотрел ей в глаза. — Я хочу тебя, Роза. Тебе это известно. Но моя месть еще не совершена. Даже если бы твой отец хотел отпустить меня на все четыре стороны — теперь, когда ты со мной, он должен пуститься в погоню. Но Гилберт понимает, что должен найти меня первым
— Гилберт… — Она с отвращением произнесла это имя. — Почему он так упорно преследует тебя?
Сначала он не ответил; молча усадил ее на своего коня и привязал к седлу поводья кобылки. Затем взлетел в седло позади Розалинды и пришпорил коня.
— Из-за чего у вас такая вражда с Гилбертом? — настаивала она. — Почему у него оказался твой конь?
— Сейчас не время толковать об этом, — ответил он, устраивая ее в седле поудобнее. — Я все тебе объясню, когда мы окажемся в безопасном месте. А сейчас… просто верь мне.
Верь мне… Эти простые слова наполнили душу Розалинды светом Она верила ему. Верила, что он человек чести. Верила, что он заботится о ней. Верила, что он стремится к ней, а не к ее наследному владению.
Но ко всем прочим она не испытывала такого доверия, и, пока они ехали сквозь темный ночной лес, покоя на душе у нее не было
Когда они остановились, рассвет являл собою не более чем смутное обещание зари на востоке. По дороге Эрик молчал, а Розалинда, измученная и обессилевшая после всего пережитого, просто сидела в седле, и сильная рука Эрика не давала ей упасть. Время от времени она задремывала и снова просыпалась; ее неизменно поддерживало сознание, что с Эриком не случилось ничего ужасного и что с каждым шагом они удаляются от Стенвуда. Местность казалась знакомой, но только тогда, когда неутомимый конь вступил в неглубокие воды реки и брызги разлетелись от его копыт, Розалинда поняла, где они находятся. В пурпурном полумраке раннего утра несли свою угрюмую стражу на холмах у реки Стур громадные развалины замка-беззаконника.
От реки потянуло холодом, и Розалинда вздрогнула. Она не знала, что и подумать, — беду или радость сулит им возвращение в покинутый людьми замок.
— Мы здесь отдохнем? — спросила она, когда Эрик придержал лошадей и отпустил поводья, предоставив своему скакуну спокойно подниматься к развалинам по заросшей травой колее.
— Мы здесь подождем, — ответил он, направляя коня лишь едва заметным нажимом колен.
Сидя к нему вплотную, Розалинда невольно расслабилась: она доверилась ему — крепости гранитных бедер, к которым была прижата, силе рук, что гак властно удерживали ее в седле, теплу дыхания, которое она ощущала у себя на шее. Однако неожиданный ответ заставил ее стряхнуть это блаженное оцепенение.
— Подождем? Чего?
— Мы будем ждать Гилберта. И твоего отца.
— Но зачем?! — воскликнула Розалинда в испуге. Она повернулась, чтобы взглянуть на его лицо. — Зачем их дожидаться, когда мы с такой легкостью можем скрыться?
Эрик смотрел куда-то в сторону. Его лицо не выражало никаких чувств — ни гнева, ни даже простой озабоченности.
— В мои намерения вовсе не входило покинуть Стенвуд. И тебе пора уже было бы это понять.
— Но теперь все изменилось. Теперь ты выдал себя.
Он повернул коня туда, где некогда простирался двор замка, а затем взглянул в ее побледневшее лицо:
— Единственное отличие заключается в том, что все участники игры теперь знают друг друга. Тайн больше нет. Однако ты все еще моя жена. А Гилберт все еще мой враг.
— Но… но если он тебя найдет… тебя убьют! Он и его люди! У тебя не останется ни единого шанса!
— Предоставь Гилберта мне, Розалинда.
— Но мы можем спастись! Просто скакать и не останавливаться.
— Так жить, как ты предлагаешь, трудно. Достаточно трудно даже для мужчины, когда он один. И просто невозможно, когда с ним жена. Нет, мне понравилось в Стенвуде. И никто нас оттуда не выкурит.
Положив таким образом конец спору, он остановил коня. Они находились у той самой маленькой каменной кладовой, где Розалинда прятала раненого Клива… казалось, что с того времени миновал год, а не какие-то жалкие недели.
Соскочив с коня, Эрик обернулся к Розалинде и, подняв руки, положил ладони ей на талию, чтобы снять с седла и ее. Она наклонилась, оперлась руками на его плечи и, как только он поставил ее на землю, поспешила вернуться к разговору, который не считала завершенным.
