– Слава тебе, Господи! – пробормотала Бесс.
– Я собрала вас всех здесь для того, чтобы узнать, хотите вы вернуться с нами или останетесь здесь. Бесс, судя по твоему замечанию, ты предпочитаешь вернуться в Виргинию?
– Господи, конечно, золотко! С меня хватит здешних зим. Этот холод пробирать до косточки!
– Джон?
– Я вернусь в поместье, миссис Ханна. – Строгое лицо Джона расплылось в улыбке, что с ним случалось нечасто. – Вам понадобится кучер. И лошадьми, и экипажем в последнее время много пользовались. Нужна умелая рука, чтобы править ими.
– Спасибо. Бесс… Джон, я обещала вам обоим свободу, если вы поедете со мной. Теперь вы свободны в своем выборе. Майкл, вы ничего не имеете против? – Она взглянула на Майкла, тот кивнул в ответ. – Значит, когда мы доберемся до «Малверна», вы можете жить сами по себе.
– «Малверн» – мой дом, – только и сказал Джон.
– Золотко, что делать такая старуха, как я, в мире сама по себе? – сказала Бесс и раскатисто рассмеялась. – И потом, кто-то присматривать за этим дитем. Сдаваться мне, ты не очень-то много времени уделять ей поначалу, когда мы возвращаться в поместье.
Ханна, чувствуя, что лицо ее вспыхнуло румянцем, не могла взглянуть на Майкла. Она посмотрела на Андре.
– Андре?
Вид у француза был задумчивый, он спросил:
– Каковы ваши намерения относительно трактира?
– Я еще не решила. – Она внимательно посмотрела на него. – У вас есть какие-то предложения?
Андре улыбнулся и шутливо отвесил поклон.
– Я подумал, что вовсе не исключено, чтобы ваш покорный слуга остался и содержал это заведение, с вашего разрешения, мадам. – Вид у него был слегка смущенный. – Конечно, дорогая леди, вы подумаете, что это странно, но мне понравилось вести тут дела. В особенности это касается представлений. Я уверен, что найду другую таинственную даму на ваше место. Или… – Блеснула озорная улыбка. – Если это не получится, я всегда могу написать еще одну пьеску.
– Но не такую непристойную, как та первая, надеюсь?
Андре пожал плечами.
– Полагаю, Бостон будет слишком занят борьбой с последствиями эпидемии и не станет очень-то заботиться о пристойности какого-то трактира на окраине.
– А ты, Дикки? – спросила Ханна. – Чего хочешь ты? – Я тоже привык к работе в трактире, м'леди, – застенчиво ответил Дикки. – Мне больше нравится тут, чем в поместье. Но ведь вы не станете думать обо мне худо из-за этого?
– Совсем нет. Ты имеешь право выбирать. Теперь ты самостоятельный человек. Срок твоей службы по договору истек.
Поскольку Ханна знала, что Дикки спит с Мэри, она не боялась, что юноша подпадет под влияние Андре. И она сказала:
– Давайте договоримся так. Андре. Трактир уже записан на ваше имя. Если вы согласны взять Дикки в партнеры, я дарю вам обоим «Четверых за всех».
– Я буду очень рад взять Дикки в партнеры. Практическая сторона дела не очень-то мне по душе. Но вы чересчур щедры, дорогая леди, – запротестовал он. – Я просто потрясен!
Ханна подошла к нему, поцеловала в щеку, взяла за руки.
– Вы, Андре, были не только верным другом, но гораздо, гораздо большим. Без вас, наверное, я бы не выжила. Да и никто из нас не выжил бы. Значит, договорились. Трактир отныне принадлежит вам и Дикки.
Андре отвернулся. Ханна могла бы поклясться, что на глазах у него слезы. Это был один из редких случаев, когда Андре Леклэр не знал что сказать.
Потом Ханна взяла за руку Майкла и повела его наверх, в свои комнаты.
– Надеюсь, вы не считаете, что я поступила слишком решительно, взяв на себя уладить дела с трактиром, не спрося вашего совета?
– Моя дорогая, это целиком ваше дело. Я ничего не понимаю в подобных делах. Полагаю, вы все сделали замечательно, вы очень добры и щедры. Как и очень красивы.
Он обнял ее и поцеловал. Это был первый пылкий поцелуй, которым они обменялись, встретившись после разлуки.
В Ханне проснулась жажда наслаждения, и она страстно вернула Майклу поцелуй и почувствовала, что его охватывает возбуждение.
– Ах, Майкл! Мой дорогой!
Однако он прервал поцелуй и отступил от нее.
– Нет, сейчас не время!
Она немного удивилась.
– Если вы беспокоитесь о моем здоровье, то напрасно. Я чувствую себя отлично.
– Не в этом дело, любимая. Мы не будем предаваться ласкам, пока не станем мужем и женой. В семье Вернеров больше не будет незаконнорожденных детей. – Колкость его слов смягчила мечтательная улыбка. – Если Господь дарует мне сына, я хочу, чтобы он был законным во всех отношениях.
Через неделю они были готовы отправиться в Виргинию. Вещи погрузили в экипаж, Бесс и Мишель уселись внутри, Джон занял место кучера.
Майкл пожал руку Дикки, потом Андре. И дружески проговорил:
– Примите, сэр, мою благодарность за ваши заботы о Ханне.
– Я делал это с удовольствием, молодой Вернер. – Андре улыбнулся Ханне своей озорной улыбкой. – Временами она бывает совершенно несносной, но иногда ее выходки просто очаровательны.
Глаза Ханны были полны слез; она поцеловала на прощание Дикки, а потом и Андре – прямо в губы.
– Дорогой Андре! Как мне будет вас не хватать! Желаю вам всего наилучшего.
– А я – вам, дорогая леди. Пусть боги будут добры к вам во всем.
– Однажды я узнаю, что Андре Леклэр – известный драматург, если, конечно, вы не окажетесь за решеткой.
– Ну что же. – Андре вздохнул. – Как сказал великий Шекспир, «пьеса – это вещь». – Андре поднес ее руку к губам, потом с грустью заглянул ей в глаза и тихо проговорил: – Au revoir[9], дорогая леди.
Экипаж тронулся. Ханна не оглядывалась. Кроме двух дорогих друзей, от которых она уезжала, все остальное она покидала без сожаления.
Майкл и Ханна стали мужем и женой в какой-то деревушке в Мэриленде, когда день клонился к вечеру.
Священник, человек средних лет со взглядом встревоженной лошади, еще больше встревожился, узнав, что единственными свидетелями будут двое чернокожих, на руках одного из которых сидел белый ребенок, и Ханна улыбнулась исподтишка, когда священнику сообщили, что мужчина и женщина, которых он венчал, оба носят фамилию Вернер. Бедняга! Он, наверное, никогда не оправится от такого потрясения!
Но он отважно справился с церемонией, и наконец Майкл повернулся к Ханне и поцеловал ее, как новобрачную. В эту минуту Ханна почувствовала, что у нее есть все, чего она когда-либо желала.
В деревушке был всего один постоялый двор, и в нем всего одна комната, которую им и предоставили на ночь. Комната была темной и тесной, чистотой не отличалась, и в ней стоял запах старого белья.
– Прошу прощения, мадам. Для брачной ночи эта спальня, конечно, бедновата.
