«По крайней мере, опасности для Мишеля сейчас нет, — подумала она, — значит, нужно успокоиться и перестать паниковать».
Молодая женщина откинулась на подушки и посмотрела по сторонам. Ранняя осень в Москве была сухой и теплой, город уже начал отстраиваться и радовал глаз восстановленными и новыми домами. Коляска Печерских миновала мост и выехала на широкую улицу.
— Смотри, вот — Солянка, — объяснил граф, — теперь повернись направо, скоро увидишь крутую улочку, на одной из сторон которой стоит монастырская стена.
Кассандра послушно повернула голову, но когда увидела улочку, которую описал муж, удивилась. Она сразу почувствовала, что была здесь. Монастырская стена, в отличие от других зданий, была все еще закопченной, а за ней виднелся обгоревший остов собора. Лошади натужно потянули коляску вверх по улочке, и молодая графиня поняла, что это с ней уже когда-то было.
— Мишель, я здесь была… — тихо сказала она, вцепившись в руку мужа. — Я знаю это так же точно, как тогда на озере Комо знала, что встречала тебя раньше.
— Правда? — растерялся Михаил. — А что ты помнишь?
— Сейчас дорога повернет направо, и тогда с левой стороны на холме будет храм с пятью главами, а с правой будет вход в монастырь, — Кассандра, прикрыв глаза, описывала картины, всплывающие в памяти.
— Боже мой! — поразился граф, — ты абсолютно права. Все так, как ты описываешь.
Коляска повернула направо и остановилась около белых ворот. На высокой горке возвышался храм с пятью главами, луковицы которых были выкрашены в радостный голубой цвет.
— Ты абсолютно правильно описала нашу семейную церковь. Здесь мы и будем венчаться, это — храм в честь Святого Владимира, — сказал взволнованный граф. — Пойдем, посмотришь внутри, может быть, еще что-нибудь вспомнишь.
Михаил помог жене спуститься с подножки и, крепко прижав ее руку к себе, повел по крутым ступенькам лестницы в храм. Побеленные стены церкви еще не были расписаны, хотя иконостас сиял яркой позолотой. Кассандра смотрела по сторонам, но никаких откликов в ее душе не было. Она не знала этого храма. Молодая женщина пожала плечами и успокоилась.
«Наверное, дело в беременности, — подумала она, — отсюда и необъяснимые видения. Нужно успокоиться».
Но успокоиться не получилось, она нервничала. Кассандра уже научилась жить со своим даром, но новых его проявлений не хотела, слишком это было тяжело и непредсказуемо.
— Отец Серафим! — позвал Михаил.
Из ризницы вышел молодой дьячок и, смущенно опуская глаза, объяснил, что батюшка срочно отошел в соседний Ивановский монастырь к тяжелобольному и просил подождать его здесь или разыскать в монастыре.
— Пойдем в монастырь, дорогая, посмотрим, что там восстановили после пожара двенадцатого года, — предложил граф.
Кассандра согласилась, и они отправились к выходу. После сумрака церкви солнце, заливавшее ярким светом улицу, показалось графине особенно ярким. Она прикрыла глаза ладонью и старалась смотреть под ноги, спускаясь по крутой лестнице, ведущей от дверей храма Святого Владимира к улице. Ей показалось, что солнечные лучи резанули ей по глазам, она зажмурилась, а когда вновь их открыла, не поняла, откуда взялся этот жесткий луч — как будто солнечный свет собрали в зеркальце, а потом направили ей в глаза. Молодая женщина осмотрелась, но кроме монахини, спешащей к воротам монастыря, и их кучера, стоящего около тройки, на улице никого не было. Кассандра плотнее прижалась к мужу и аккуратно ступила на дорогу.
— Что случилось, дорогая? — забеспокоился граф.
— Все в порядке, — упокоила его Кассандра, решив не волновать мужа попусту.
Они вошли в ворота монастыря и за высокой стеной увидели чистый широкий двор, только у руин собора еще лежали куски стен. То, что было хозяйственными постройками и службами монастыря, было восстановлено. Стены белели свежей краской, окна были застеклены, а крыши, крытые железом, везде были выкрашены в одинаковый зеленый цвет. Левее, почти у самой стены, виднелся маленький храм. Кассандра потянула мужа туда.
— Мне кажется, я знаю эту церковь, — пролепетала молодая женщина, — она должна быть в честь Святой Елизаветы.
Михаил толкнул дверь, и они вошли внутрь. Храм был восстановлен, иконостас темнел образами, а стены были расписаны фресками. Граф перекрестился, а Кассандра молча стояла, рассматривая храм. За их спиной хлопнула дверь, и молодая монахиня тихо вошла в церковь.
— Ваше сиятельство, батюшка просит вас подойти в трапезную, только супругу с собой не берите — там мужчина умирает, не для женских глаз такое зрелище, — сказала она, — если хотите, я с их сиятельством здесь побуду.
— Да, сестра, побудьте с графиней, пожалуйста, — попросил Печерский.
— Я скоро вернусь, не беспокойся, — пообещал он жене и, улыбнувшись, вышел из церкви.
Кассандра посмотрела на монахиню, оставшуюся с ней, и удивилась: та подошла к входу, впустила какую-то женщину, одетую во все черное, и выскользнула за дверь. Лица вошедшей графиня не видела, было слишком темно. Она казалась одним черным силуэтом. Этот силуэт двигался прямо на Кассандру, и молодая женщина вновь ощутила ту огромную черную ненависть, которая была в ее недавнем видении. Так вот почему она ничего не прочитала в будущем Мишеля: эта женщина представляла опасность для нее. Кассандра попятилась, женщина шагнула за ней и, наконец, вышла к царским вратам, где было достаточно светло. Она была старой и седой, лицо ее избороздили морщины, но незнакомка держалась прямо, а от ее фигуры веяло силой. Только вот глаза старухи горели лютой ненавистью, а в руке она сжимала тонкий длинный кинжал с серебряной рукояткой.
— Вот ты и попалась, — сказала она и засмеялась дребезжащим смехом. — Думала, я позволю тебе разрушить то, что я строила больше двадцати лет? Как бы не так. Сейчас ты умрешь, а с тобой умрет и твой ребенок.
Кассандра слышала мысли женщины. Она ненавидела весь мир, а больше всего — Саломею, даже погибшего сына она не прощала, и к внуку испытывала недобрые чувства. Она хотела только богатства и власти.
«Нужно поговорить с ней, — подумала Кассандра. — Потянуть время, может быть, Мишель успеет вернуться».
— Я вас не знаю, и не сделала вам ничего плохого, — сказала она, отступая к стене. — Зачем вам убивать меня?
— Ты вышла замуж не за того человека, да к тому же беременна от него, — объяснила старуха. Она остановилась напротив Кассандры, но пока не приближалась. — Ты встала между мной и богатством.
— Разве богатство стоит того, чтобы убивать беременную женщину? — спросила Кассандра. — Господь не простит такое преступление, богатство не пойдет вам впрок.
