– А где Морис?
Эдит не успела ответить. Вошёл рыцарь и сразу тревожно посмотрел на Эльгиту. Встретив её взгляд, подошёл и взял за руку.
– С тобой всё в порядке, Эльгита?
Она кивнула головой.
– Да, когда ты рядом. Мне страшно без тебя.
– Я больше не покину тебя, девочка. Не бойся. Я смогу сделать так, чтобы мы были вместе. Но сейчас мне надо позаботиться о безопасности для нас всех. Этот ублюдок слишком высокомерен и злобен. Я не доверяю ему.
Вскоре на стол был подан ужин. Люди рыцаря наскоро поели и занялись выполнением того, что велел им командир. Он распорядился, чтобы все спали вместе, в одной комнате и не раздевались, как в военное время на осадном положении. Рыцарь привлёк к охране поместья всех дворовых людей, объяснив им, что от их внимательности зависит их жизнь. Солдаты спали по очереди, постоянно меняясь на дежурстве. Сам де Гранвиль лёг здесь же в зале, со своими людьми. Именно это показало им всю серьёзность положения больше, чем все сказанные до этого слова.
Предусмотрительность рыцаря оказалась не напрасной. В самый глухой час ночи в комнату тихонько пробрался мальчишка, работавший помощником у конюха, и сказал, что под воротами усадьбы замечены чужие воины, которые привязали коней в стороне и пробираются во двор. Дальше всё пошло по плану, разработанному рыцарем. Чужаков впустили во двор, а потом дружно напали на них со всех сторон. Дворовые люди отчаянно работали вилами и дубинами, помогая солдатам. Не ушёл никто. Это оказались те самые охранники, что были с бароном, восемь из них. Сам барон, надо полагать, пристроил свою драгоценную особу в более безопасное место.
Проснувшиеся утром женщины, которым велено было ночевать на втором этаже, пришли в ужас, узнав, что здесь произошло ночью. Какое счастье, что рыцарь де Гранвиль приехал к ним вчера! Барон вёл себя в их поместье хуже любого завоевателя.
Проследив за тем, чтобы привели в порядок двор и захоронили убитых за пределами усадьбы, рыцарь собрался отбыть по своим делам. Он взял с собой только двух воинов. Остальных оставил в усадьбе под командованием капитана Фрона Бефа, которому доверял полностью. Уезжая, он пообещал Эльгите, что вернётся очень скоро. Поместье застыло в ожидании его возвращения.
Покинув усадьбу, рыцарь Морис де Гранвиль двинулся прямиком на Лондон. Только там мог он получить то, чего сейчас желал больше всего на свете, – любимую женщину и в придачу к ней отличное поместье вблизи столицы. Рыцарь очень надеялся на то, что Вильгельм удовлетворит его просьбу. Всё же он был рядом с герцогом много лет, и в том кровавом побоище при Гастингсе именно он, Морис, не думая ни о чём, стремительно ринулся вперёд и успел отвести сокрушительный удар, направленный в открывшийся на мгновение бок своего повелителя. А Вильгельм умел ценить преданность.
В Лондоне же было сейчас людно и шумно как никогда. Огромные массы людей стекались в столицу, чтобы принять участие в празднестве по случаю коронации нового властителя Англии. Вокруг толпилось множество нормандских рыцарей в сопровождении своих оруженосцев и солдат. Богатые саксонские вельможи чувствовали себя весьма неуютно в таком соседстве, но они верили, что Вильгельм сдержит слово и сохранит за ними их владения, когда они присягнут ему на верность. Новый король обещал, что земли будут отбираться только у тех, кто выступал на стороне поверженного Гарольда.
Невозможно было найти пристанище в этом гудящем как улей городе. И Морис отправился прямиком к покоям Вильгельма. Его хорошо знали в ближайшем окружении герцога, который вот-вот наденет на себя корону Англии.
А всемогущий Вильгельм, которому только недавно удалось попасть, наконец, в Лондон, был в этот вечер не склонен к общению. Он велел никого не пускать в его покои и уютно устроился с кубком любимого бургундского вина в кресле у ярко пылающего камина. Держа в руке кубок и время от времени поднося его к губам, герцог задумчиво смотрел на огонь. Он устал, он очень устал от непосильного напряжения последних месяцев. В покорённой стране работы было невпроворот. Далеко не все признали его власть, их нужно было заставить это сделать силой. Организованное сопротивление в Южной Англии он подавил быстро – всё же силы англосаксов были очень существенно ослаблены предшествующими сражениями при Фулфорде и Стамфорд-Бридже. Но остальная страна… Теперь надо как можно быстрее восстановить разрушенные крепости и поставить новые – нельзя забывать, что есть много желающих оторвать себе жирный кусок от его новых владений. Те же датчане не прочь вернуть себе утраченные территории. Этого допустить никак нельзя. И надо дать возможность людям вернуть былую силу земле. Страна сильна, когда есть, кому кормить её. А война губит не только людей, но и землю.
Вильгельм взглянул на карту, разложенную на маленьком столике, стоящем справа от его кресла. Вот они города, которые очень разумно выбрали в своё время римляне, поставив там свои сторожевые посты и первые крепости: Дувр, Колчестер, Сент-Олбанс, Эксетер, Лестер, Линкольн, Йорк, Карлайл… Все они должны быть восстановлены и укреплены. А сколько новых защитных сооружений надо поставить на этой земле! Ох, как много работы предстоит. Да и сам Лондон пока что мало похож на столицу. Крепость здесь нужна.
Герцог вспомнил свой любимый Кан, и сердце защемило от тоски. Как он любил свою милую сердцу Нормандию, как рвалась туда его душа. Туда, где ждала его единственная нужная ему женщина – жена Матильда. Сколько лет прошло с того дня, как он завоевал эту гордую красавицу, а до сих пор никакой другой женщине не удалось заменить её. Маленькая, миниатюрная, но такая сильная духом женщина. Его жена! Вильгельм отпил ещё глоток великолепного вина. В памяти почему-то всплыло аббатство Мон-Сен-Мишель. Ну да, он ведь был там с Матильдой тогда… Герцог улыбнулся греющим душу воспоминаниям. Это аббатство было одним из любимых его мест. Такой красоты и мощи не увидишь больше нигде. Он прикрыл глаза и как наяву увидел это сказочное видение.
На самом краю его владений, почти на границе с Бретанью возвышается в море высоченный скалистый полуостров, футов двести, не меньше. А на самой его вершине, как будто выросшие из его крутых утёсов, высятся остроконечные крыши храмов. И кажется, что всё это вместе поднялось из морской пучины как божественный дар людям. Особенно потрясает это зрелище, когда наступает прилив. Вода мчится здесь к берегу со скоростью самого быстроногого коня, и никому не спастись, если не покинул заранее перешеек, связывающий полуостров с материком. В один миг Мон-Сен-Мишель превращается в одинокий остров посреди дико ревущих, бушующих волн. Сказочное зрелище! Не один раз Вильгельм любовался им, но готов смотреть вновь и вновь.
