— Ну что, тётушка, от моего присутствия вам стало полегче?
— Что и говорить, милый племянничек, ты теперь одно моё утешенье. — Она вздохнула: — Прошу, не бросай меня, появляйся хоть иногда.
— Всегда рад бывать у вас в Тритейлионе. Но вы же знаете, что ваш супруг по возвращению из Афин собирается в Ольвию и желает, чтобы я сопровождал его в этой поездке.
— Совсем одна! — Федра в отчаянии всплеснула руками, — и ты ещё обвиняешь меня в эгоизме?! Ещё вчера наш дом был полон жизни и детских голосов. А что теперь? Тишь да тоска, как в некрополе. *
— Ну что же мешает завести вам ребёнка, тётушка? Девочку, например.
О боги! Щёки её вспыхнули огнём. Да что на него нашло сегодня? Снова дерзость! Как можно обсуждать вопросы, касающиеся только двоих — её и Идоменея? Агафокл, всё также не видя лица тётушки во мраке комнаты, продолжил развивать свою мысль, но совсем в другом направлении:
— Если вам так скучно, тётушка, возьмите к себе в дом девочку. Она скрасит одиночество и поможет скоротать время в ожидании ваших сыновей.
— Где же я возьму эту девочку? — удивлённо спросила Федра.
— Разве ваши рабыни не рожают детей?
— Рожают, конечно… но, Агафокл, я не смогу забрать ребёнка у матери! Устроить своё счастье за счёт чужого несчастья…
— Разве рабыня будет против, если у её ребёнка будет совсем иная жизнь? Под вашим присмотром дитя получит прекрасное воспитание и в дальнейшем вы сможете устроить судьбу своей воспитанницы, как пожелаете.
— Ну не знаю…, - женщина продолжала сомневаться.
— Если вы так щепетильны, моя дорогая тётушка, чтобы взять понравившегося ребёнка от рабыни, то девочку можно купить.
— Купить? Разве при продаже детей разлучают с матерями? — возмутилась Федра.
— Ах, тётушка, как вы отстали от жизни!
— О такой жизни я и знать ничего не хочу, Агафокл! — возмутилась женщина, — В Тритейлионе мы стараемся хорошо обходиться с рабами. Мой супруг, как и я, против ненужной жестокости, поэтому рабы наши довольны и никогда не бунтуют.
— Знаю, знаю, тётушка, ваше отношение к невольникам более чем гуманно, — согласился Агафокл, — тем более, взяв к себе на воспитание ребёнка, вы проявите к нему милосердие и, возможно, избавите от печальной участи.
— Как ты хорошо сказал, Агафокл! — воскликнула Федра.
— Вот вы и повеселели!
Агафокл распахнул вторую ставню, впустив в комнату поток света, и увидел, что его тётушка улыбается.
— Милый мой Агафокл! Мне уже хочется, чтобы ребёнок был здесь. — Она поднялась из кресла и подошла к племяннику. — Как ты думаешь, сколько времени понадобится, чтобы найти подходящую девочку?
Глаза женщины блестели уже не от слёз, исчезли печальные морщинки у уголков губ, и Агафокл отметил, что тётушка его ещё довольно привлекательна. Длинные густые волосы, прихваченные лентой на затылке, спускались по спине тёмными волнами до самой поясницы. Выразительное лицо с живой мимикой и доброй улыбкой, тело, немного отяжелевшее от двукратного материнства, однако полнота была всё ещё притягательной для мужского взгляда.
— Узнаю вас, моя тётушка. Стоит вас заинтриговать, и вы горы готовы свернуть!
— Надо найти девочку не слишком взрослую, но и не слишком маленькую, примерно лет пяти — шести, — мечтательно рассуждала Федра, — как раз в этом возрасте многому можно научить. Я воспитаю её настоящей эллинкой!
Агафокл с улыбкой наблюдал за тётушкой, которая в возбуждении принялась ходить по комнате. Где эта женщина, которая всего полчаса назад была убита горем и лила горькие слёзы? Удивительно, что частая смена настроений и склонность к меланхолии никак не мешали госпоже Федре быть практичной хозяйкой и умело управлять огромным поместьем в отсутствии мужа.
— Самое главное — никто не посмеет забрать её у меня! Она будет принадлежать мне и только мне! — она остановилась напротив Агафокла и повторила свой вопрос: — Когда ребёнок будет здесь, в Тритейлионе?
— Как только вернусь в Прекрасную Гавань, сразу займусь этим делом.
Федра едва не выкрикнула: «Возвращайся скорей», но благоразумно смолчала, чтобы эти слова не прозвучали слишком негостеприимно.
— Нужно найти самую красивую и смышлёную девочку! Возможно ли это, мой милый Агафокл?
— Постараюсь, тётушка! — ответил юноша.
— Я подарю её вам, моя милая тётушка, чтобы господин Идоменей не смог вас упрекнуть, что вы без его ведома потратили деньги.
— Ах, ещё Идоменей, — опомнилась Федра. — Что он скажет на это? — улыбка её тут же угасла.
— Неужели он запретит вам принять мой подарок, тётушка? — нахмурился Агафокл.
— Если бы это был просто подарок…
Агафокл обнял женщину за плечи и усадил в то самое кресло, из которого она подскочила несколько минут назад.
— Не печальтесь, тётушка, я найду для вас маленькую рабыню и привезу её в поместье. Мне кажется, вы найдёте что сказать супругу, а господин Идоменей проявит участие и позволит вам оставить ребёнка при себе.
— Ты прав, Агафокл. Думаю, после причинённой боли супруг будет снисходителен к моей слабости. Займись же этим делом как можно скорей, мой дорогой племянник. Нужно сделать так, чтобы к возвращению Идоменея дитя уже было здесь, в Тритейлионе.
Агафокл поспешил удалиться, чтобы по приезду в город сразу приступить к поискам подходящего ребёнка. Для того чтобы попасть в Прекрасную Гавань, ему нужно было лишь обогнуть по дуге широкий залив.
Юноша обуздал вороного коня и в сопровождении вооружённого раба направился в город. Поля около залива, которые он миновал, как и поместье Тритейлион принадлежали тётушке и её супругу. Это были богатейшие владения во всей округе, Тритейлион лишь совсем немного уступал в размерах Прекрасной Гавани. А ведь когда-то самой богатой в этом городе была его семья… Его отец — родной брат тётушки — был единственным наследником своего отца — крупного землевладельца и потомка аристократического рода.
2.
После смерти родителей опекуном Агафокла стал муж тётушки, господин Идоменей. Каким-то непостижимым образом за неполные шестнадцать лет торговец средний руки сказочно разбогател.
Меньше года назад, в день своего восемнадцатилетия, Агафокл вступил в отцовское наследство. Фесмофет * с помощниками почти пять декад проверяли отчёты опекуна, оценивали стоимость состояния на момент смерти отца и на день совершеннолетия Агафокла. Нарушений найдено не было, опекун не присвоил себе ни одного обола. Но откуда тогда взялось богатство Идоменея?
Возможно, юноша никогда не задался бы таким вопросом, не почувствуй он неприязнь со стороны бывшего опекуна. Определённо, муж тётушки считал его совершенно никчёмным человеком и, опасаясь влияния старшего кузена на сыновей, принял решение отправить их подальше от Таврики.
Это стало неприятным открытием, ведь Агафокл считал, что имеет авторитет у своих кузенов и надеялся со временем познакомить их со всеми прелестями весёлой беззаботной жизни. Его дом в аристократическом квартале Прекрасной Гавани славился многолюдными симпосиями * и интимными дружескими пирушками.
Философы, рапсоды, музыканты, танцовщики и красавицы-гетеры почти каждую ночь развлекали гостей его дома. Он нанял агонотета *, который занимался устройством праздников, и ни разу украшение пиршественного зала не повторило предыдущее.
