– Думаю, что он не согласится на развод по одной причине, – ответила Илайа Мэй. – Видишь ли, дорогая, я знаю английских аристократов. Они очень гордые. Они ненавидят скандалы. У них в значительной степени господствует предубеждение, которое мы, с нашим передовым сознанием, назвали бы безнравственным. Там мужья навеки связаны со своими женами, а жены – со своими мужьями. Однако как бы предосудительно они ни вели себя в частной жизни, в обществе они сохраняют единство семьи и, конечно, ведут себя достойно.
– Лицемеры! – презрительно прокомментировала Вирджиния.
– В чем-то – да, – согласилась Илайа Мэй, – но есть в этом нечто замечательное.
– Откуда ты все это знаешь?
– Когда я начала работать в медицине, я получила весьма завидную должность: стала сиделкой у мистера Вандербилта. Он знал всех и повсюду ездил и взял меня с собой в Англию; там мы останавливались во всех знаменитых домах, включая твой.
– Мой! – воскликнула Вирджиния.
– Да, мы останавливались в замке Рилл. Конечно, твой муж, нынешний герцог, был всего лишь маленьким мальчиком, – на самом деле я даже не помню, видела ли его, – но его отец был блестящим мужчиной, а его мать – аристократкой, хотя мне она никогда не нравилась.
– Ты разговаривала с ними? Илайа Мэй рассмеялась.
– Я, естественно, не осмеливалась это делать, – призналась она, – но я все видела и все слышала. Я присутствовала при их беседах с мистером Вандербилтом, и на меня это произвело большое впечатление. И думаю, что ты должна посмотреть своими глазами, от какого образа жизни ты отказываешься.
– Можешь ты представить меня в подобных обстоятельствах? – спросила со смехом Вирджиния.
– Конечно, могу, – ответила Илайа Мэй. – Ты очень красивая девушка, Вирджиния, а англичане ценят красавиц – в особенности оценят красивую герцогиню.
– Что ж, есть одно обстоятельство, о котором они никогда не узнают, – заявила Вирджиния. – Я готова принять твой план, тетя, но только с одним условием: я поеду под вымышленным именем.
Наверное, я перечитала слишком много романов, – засмеявшись, заметила Илайа Мэй, – но мне нравится эта мысль! Более того, мне представляется весьма волнующее приключение. Ты отправляешься в неизвестный тебе мир, оставаясь неизвестной для всех. Никто тебя не узнает, потому что никто прежде тебя не видел. Герцог запомнил толстое чудовище, которое носило твое имя, но разве придет ему в голову связать ту толстуху с красивой стройной девушкой, которая посетит замок Рилл вовсе не для того, чтобы объявить ему, что он является ее мужем.
– Как ты полагаешь, какую роль мне сыграть?
– Я подумала и об этом. Ты сама рассказывала мне, что интересуешься историей. Так вот, когда я буду отвечать на последнее письмо герцога, я попрошу его оказать мне большую услугу. Он не сможет отказать, зная, что я ухаживаю за его женой, все еще находящейся без сознания. Я скажу, что у меня есть юная приятельница, студентка, которая изучает английскую историю, и попрошу его, в качестве громадного одолжения, позволить ей приехать в замок Рилл и заняться кое-какими поисками в их великолепной библиотеке.
– Она на самом деле великолепна? – спросила Вирджиния.
– Я только один раз видела ее, – ответила Илайа Мэй, – когда мистер Вандербилт послал меня за интересующей его книгой. Но библиотека произвела на меня впечатление. Я часто говорила своему мужу, который любил книги: «Если бы ты только увидел библиотеку в замке Рилл. Невозможно представить, какие сокровища она хранит!»
– Ты думаешь, что герцог согласится с твоим предложением? Допустим, ему не захочется видеть постороннего человека в замке?
Илайа Мэй рассмеялась, откинув назад голову.
– Дорогая, он не заметит, если я пришлю ему армию студентов. Замок Рилл громадный. В нем работают, должно быть, сотни, если не тысячи людей – в доме, в конюшне, в поместье и в лесах. У них есть даже собственные пивоварня и столярные мастерские. Помню, я возила мистера Вандербилта в коляске смотреть производство, потому что он очень заинтересовался этим.
– Он не мог ходить? – спросила Вирджиния.
– о нет! Он был очень старым, когда нанял меня, – ответила Илайа Мэй, – и выбрал меня из многочисленных соискательниц, потому что я была молода. «Мне нравится видеть рядом с собой молодые лица, – говорил он, – они передают мне частичку своей молодости». – Илайа Мэй слегка вздохнула, как будто сожалея о давно минувших днях. Затем она продолжала: – Ничего из того, что тебе довелось увидеть в Америке, не подготовит тебя к Англии. Но не относись ко всему слишком предвзято. У всего есть как свои достоинства, так и недостатки, и показная пышность публичной жизни, хоть и не совсем реальна, сохраняет свое очарование.
– Расскажи мне еще, – потребовала Вирджиния. – Ты бывала на приемах?
– Нет, конечно, – ответила Илайа Мэй. – Я была всего лишь сиделкой, которую рассматривали во многом как служанку – служанку высшей категории, но все же служанку. Однако, поскольку я не страдала гордыней, я обычно подсматривала из-за перил балюстрады вместе с другой челядью, когда на обед приезжали принц и принцесса Уэльские. Дамы в вечерних туалетах с глубоким вырезом и с турнюром, с тиарами, изумительной работы бриллиантовыми ожерельями и браслетами, сверкающими поверх перчаток, напоминали прекрасных лебедей. Мужчины носили великолепные костюмы, и у них были такие высокие воротники, что оставалось только удивляться, как им удается наклонять голову. Все это действовало возбуждающе и смотрелось великолепно. Хотелось бы мне спуститься вниз и потанцевать под венский оркестр или пококетничать с одним из красивых молодых джентльменов в зимнем саду!
– Тетя, ты меня удивляешь! – всплеснула руками Вирджиния.
– Дорогая моя, я была очень романтична, иначе я не вышла бы замуж за твоего дядю. Потребовалось немало мужества, чтобы открыто не повиноваться всей семье и отвергнуть те приманки, которые предлагал мне твой отец в случае, если бы я отказала своему жениху.
– У тебя было больше мужества, чем у меня…
– Дорогая, ты не должна упрекать себя. Ты была больна, в самом деле, серьезно больна.
– Доктор Фрейзер говорит, что ты спасла мне жизнь, – сказала Вирджиния.
– Думаю, что если бы эти городские врачи продолжали лечить тебя тем ненормальным способом, то ты погибла бы, – согласилась ее тетя. – На них лежит значительная часть вины за твое заболевание, в остальном – вина твоей матери.
– Она делала все, что считала наилучшим, – возразила Вирджиния, инстинктивно становясь на защиту матери.
– Она делала то, что считала наилучшим для себя, – ответила Илайа Мэй. – Извини, Вирджиния, но мы с тобой привыкли разговаривать друг с другом откровенно, и я считаю, что ты доверяешь мне, потому что я всегда говорю тебе правду. Твоя мать была эгоисткой, и она заставила тебя совершить величайшую ошибку, какую только может совершить девушка: выйти замуж за человека, которого она не любит. Я не хочу, чтобы ты сейчас совершила еще одну ошибку.
