– Он говорил об этом вам?
– Да. Мы с ним не только кузены, но и очень близкие друзья.
Ей показалось весьма странным, что такие разные во всех отношениях люди могли быть близкими друзьями. Гарольд был очень мягким и доброжелательным, в то время как в лорде Элсестере было, без сомнения, что-то суровое. И он совершенно по-иному относился к женщинам.
– Гарольд сказал мне, что восхищается вашим благородством. Он даже зашел так далеко, что предположил, что вы святая.
Адель натянула на себя одеяло.
– Святая? – переспросила она.
– А вам это не нравится? – Он нахмурился, и брови его образовали одну линию.
Облизнув губы, она начала говорить очень серьезным тоном:
– Мне это странно. Люди всегда говорили мне о том, какая я хорошая, какая сговорчивая и надежная. Глядя на меня, они считали, что я не могу совершить ничего плохого. Даже мои родители так думали, хотя я и не знаю почему. Я никогда не старалась быть послушным ребенком, я просто была им. Во всяком случае, по сравнению с моими сестрами, которые всегда старались увлечь меня своими проделками. Дело в том, что я сама не понимаю, почему меня воспринимают именно такой, я совсем не считаю, что я всегда права, иногда мне даже кажется, что я произвожу обманчивое впечатление.
– А вы когда-нибудь сделали что-то такое, что можно было считать плохим?
Казалось, она внимательно обдумывала его вопрос.
– Наверное, нет. Я, конечно, делала ошибки, но разве кто-нибудь их не делает?
– Но вам когда-нибудь хотелось совершить что-то запретное?
Перед ее глазами возникло, как живое, воспоминание о красной конфетке. Она увидела ее на прилавке в Висконсине, когда ей было девять или десять лет, но у нее не было денег.
– Я один раз хотела стащить кое-что, когда я была ребенком, – сказала она. – Это была конфетка.
– Но вы не взяли ее.
Она покачала головой:
– Нет, не взяла. Хотя это было весьма соблазнительно, это было серьезное искушение, – добавила она, улыбнувшись. – Это была конфета в яркой обертке, я такой красивой никогда не видела, на ней была нарисована вишня. Я знала, что могу спрятать ее в карман, и никто не узнает о моем проступке. Продолжая смотреть на конфетку, я представляла себе, как буду прятать ее от сестер. Я решилась и взяла ее в руку.
Он понимающе улыбнулся.
– Но вы не унесли ее, – заговорил он вместо нее.
– Нет, я положила ее обратно. Так что, может быть, я действительно святая, – шутливым тоном произнесла она, – если бы вы видели эту конфетку...
– Уверен, она была замечательной.
Они оба молча смотрели на огонь, пока лорд Элсестер не встал. Взяв подушку со стула, он бросил ее на пол, поближе к огню и подальше от того места, где лежала Адель.
– Если я собираюсь поспать, мне надо вытянуться.
– А на полу вам не будет слишком жестко или слишком холодно?
Он улегся и, глядя на нее, ответил:
– Нет, совсем нет. Это очень хорошая подушка, а мое пальто достаточно теплое. Я рад, что могу наконец спокойно вздохнуть и закрыть глаза. – Несколько секунд он смотрел ей прямо в глаза, потом сказал: – Спокойной ночи, мисс Уилсон.
– Спокойной ночи. – Она опустила голову на подушку, но продолжала смотреть на него.
Он заинтриговал ее, и ей хотелось побольше узнать о его жизни, которая, она это понимала, очень отличалась от стиля ее жизни. Они с Гарольдом были такие разные, но, несмотря на это, были весьма близки друг другу. И ей предстояло узнать почему.
«Я просто рад, что могу наконец вздохнуть спокойно и закрыть глаза», – вспомнила она его слова и постаралась понять их смысл.
Ему предстояло спасать ее. Он должен был быть готов к встрече с похитителем, он мог обнаружить ее раненой или даже мертвой. И эта перспектива беспокоила его. А теперь он успешно выполнил миссию, порученную ему Гарольдом, его кузеном и другом. И мысли ее обратились к нему, ее жениху...
Адель могла только предполагать, что Гарольд тоже взволнован. Она не знала этого точно, так как он не приехал за ней. Но наверное, он тоже не может спать спокойно. Она сама, безусловно, не могла. Хотя она была невероятно измучена, но сегодня, как и в последние три дня в этом доме, ей было страшно закрыть глаза. Пережить все это было ужасно трудно, и она мечтала вернуться к своей нормальной спокойной жизни.
* * *
На рассвете следующего дня Дамьен проснулся и открыл глаза. Напротив него, на полу, спала мисс Уилсон. Щека ее лежала на ладони, одеяло было натянуто до подбородка. Губы были чуть раскрыты, она дышала ровно и спокойно. Он решил, что постарается подняться без шума и уйдет, как он и предупреждал ее, чтобы найти карету и возчика.
Камин погас, и в доме было холодно. Ему даже пришлось подышать на руки, чтобы их согреть. Спутница его не слышала, как он поднялся.
А он глядел сверху на ее влажные пухлые губы. Золотистые локоны были рассыпаны по полу как ореол. Дамьен обратил внимание на правильный овал лица, маленький нос и нежную, почти прозрачную кожу.
Она была изумительно прекрасной. Он это понял еще вчера, при свете огня, а сегодня, в сером полумраке рассвета, лишь утвердился в этом мнении. Гарольд, вероятно, был чем-то серьезно отвлечен, если не сказал ему об этом.
У Дамьена даже возникло сомнение: понимает ли Гарольд, как ему повезло? Интересно, мучили ли его кузена сексуальные желания с тех пор, как он встретил ее в Америке прошлой весной.
Вообще трудно было представить себе, что у Гарольда могут быть увлечения, не связанные с его химическими экспериментами. Он никогда не описывал Адель или любую другую женщину с точки зрения их сексуальной привлекательности. Сладострастный взгляд у него появлялся лишь тогда, когда в мензурке образов вывались пузырьки, указывающие, что его химический опыт удался.
Гарольд должен был поехать разыскивать ее сам, неожиданно подумал Дамьен, вспомнив обо всем, через что прошла Адель. Как мог Гарольд доверить это важное дело кому-нибудь другому, даже если этим другим оказался он, Дамьен, его преданный друг и кузен? Как Гарольд может спокойно спать ночью, не зная, жива или нет его очаровательная невеста? В самом крайнем случае ему следовало сопровождать Дамьена.
Но он хорошо знал, что Гарольд всегда предпочитал прятать голову в песок, и почти всегда ему это удавалось. Дамьен и все остальные члены семьи даже помогали ему в этом. Они часто справлялись с различными проблемами, возникавшими в хозяйстве, самостоятельно, даже не вводя его в курс дел, зная, что его это вполне устраивало.
Вот и сейчас Дамьен почувствовал себя виноватым из-за того, что упрекает Гарольда, плохо думает о нем. Они ведь были самыми близкими друзьями, и Гарольд был добросердечным и принципиальным человеком. Возможно, они действительно подходящая пара, подумал Дамьен, стараясь избавиться от критических мыслей.
