– Я назову его Постхьюмус в память о его братьях, – трагически объявила Антония. Крупные слезы катились по ее щекам, когда она смотрела на своего сына, который жил на свете всего один день. – Как жаль, что он никогда не увидит их!
– Он будет назван Квинтом Друзасом-младшим, – сказал Квинт, целуя жену и надевая ей на руку два тяжелых золотых браслета. – Ты не должна терзать себя так, дорогая. А то у тебя пропадет молоко. Я не хочу, чтобы он сосал грудь какой-нибудь рабыни. Молоко рабынь не так полезно, как материнское. Моя мать Ливия всегда верила в это. Она сама выкормила моего брата, сестру и меня. – Он подошел к ней и, положив руку на одну из ее грудей, произнес с некоторой угрозой в голосе:
– Антония, не лишай моего сына того, что ему положено. Сыновья Секстуса Сципио были невинными младенцами, и потому сейчас они с богами. Ты ничем не можешь помочь им, дорогая. Это пройдет, тебе надо подумать о живом ребенке, которого милостиво послали нам боги. – Наклонившись, он опять поцеловал ее в губы.
Няня забрала младенца у Антонии и положила ребенка к ногам своего хозяина. Квинт Друзас взял на руки завернутый в пеленки комочек, тем самым признавая мальчика своим истинным отпрыском. Это формальное признание означало, что новорожденный принят в его римскую семью со всеми ее правами и привилегиями. Через девять дней после рождения Квинт Друзас-младший должен официально получить имя на большом семейном празднике.
– Ты не забудешь, дорогая, о чем я говорил, не так ли? – спросил Квинт Друзас жену, передавая сына няне и поднимаясь с постели. – Наш ребенок – это самое главное для тебя.
Антония кивнула, ее голубые глаза расширились от удивления. В муже появилось что-то такое, чего она раньше не замечала, и она вдруг испугалась. Квинт всегда был так снисходителен к ней. Теперь, казалось, он не видит ее, сын стал самым главным в его жизни.
Он улыбнулся ей:
– Я доволен тобой, Антония. Ты достойно прошла через суровое испытание. Ты подходящая мать для моих детей.
Он покинул спальню и направился в библиотеку. Теперь, без пасынков, бегающих повсюду, в доме стало спокойнее. Даже как-то грустно. Но через несколько лет вилла снова наполнится смехом и криком детей. Его детей. На столе горел единственный светильник, когда он вошел в личное святилище, плотно закрыв за собой дверь. Только в самом крайнем случае его могли здесь побеспокоить, когда эта дверь была закрыта. Сразу после женитьбы на Антонии он приучил слуг к тому, что его комната – святая святых. Никто не мог войти туда без его приглашения.
– Вы сделали все очень хорошо, – сказал он двум мужчинам, которые появились из полумрака комнаты.
– Это не составило труда, хозяин, – ответил тот, что повыше. – Обе няньки быстро напились. Немного вина с порошком, немного любви, опять немного вина, опять немного…
– Да, да! – сказал раздраженно Квинт Друзас. – Картина, которую ты нарисовал, совершенно ясна. Расскажите мне о мальчишках. С ними не было хлопот? Я не хочу, чтобы потом вдруг объявились какие-нибудь свидетели.
– Мы придушили их в постели, когда они спали, хозяин. Потом перетащили их тела в бассейн в атрии. Никто нас не видел, уверяю вас. Это произошло в полночь, все спали. До того как прикончить мальчишек, мы приготовили хорошенькую сценку для тех, кто обнаружит нянек. Эти девицы выглядели совершенно непристойной парой. – Он похотливо хихикнул.
– Вы обещали нам свободу, – обратился второй мужчина к Квинту Друзасу. – Когда это произойдет? Мы сделали все, как нам было приказано.
– Я говорил, что вы должны выполнить два моих задания, – ответил Квинт Друзас. – Это было только первое.
– Какое же второе? Нам нужна свобода! – заявил высокий мужчина.
– Ты слишком нетерпелив, Като. – Квинт Друзас посмотрел на него с недовольным выражением лица. Квинта забавляло, что он так вежливо обращается со своими рабами. – Через девять дней, – продолжал он, – моему сыну официально дадут имя и состоится церемония очищения. Это семейное событие, которое отмечается дома. Мой тесть приедет из Кориниума, дядя Гай и его семья прибудут из соседней виллы. Я хочу, чтобы вы как следует занялись моим дядей и его семьей.
В мае – кельтский праздник. Я помню это по прошлому году. В этот вечер Гай Друзас отпускает своих рабов после захода солнца и до рассвета. Я собираюсь использовать этот обычай. Ночью вы уберете дядю и его семью. В качестве дополнительной награды можете украсть его золото из потайного места, о котором я вам скажу, когда придет время. Поднимется переполох, и через несколько дней я обнаружу, что те два новых раба из Галлии, которых я недавно купил, сбежали. Вы поняли меня? – Он смотрел на рабов холодным взглядом, обдумывая, как бы получше убрать их, чтобы его никогда не разоблачили. Нет. Он может на них положиться. Он знал людей: эти негодяи исчезнут мгновенно, пересеку! пролив и скроются в Галлии.
– Это праздник костров, – сказал Като.
– Праздник костров? – Квинт Друзас посмотрел вопросительно.
– Вы упомянули кельтский праздник. Он отмечается первого мая, хозяин. Других весенних праздников нет.
– Сколько совпадений! – Квинт Друзас мимолетно улыбнулся. – Я женился первого июня. Наш сын родился первого марта. Теперь первого мая я окажусь на пороге моей судьбы. Я начинаю верить, что единица – мое счастливое число. – Он посмотрел на двух галлов. – Я затемню на время светильник. Выходите через сад и ведите себя осмотрительно. Оба! Вы можете легко проникнуть в дом, когда дядя и его семья будут гостить у нас. Если не сумеете, управляющий отправит вас на поля. Там вы и поработаете для меня.
Утром Квинт Друзас отправил послания своему тестю в Кориниум с просьбой приехать и дяде Гаю, приглашая всю его семью на день объявления имени нового Друзаса и очищения.
До прибытия на празднование Гай Друзас Кориниум и его семья не знали о смерти двух старших сыновей Антонии.
– О, дорогая, – сказала Каина, целуя молодую женщину, – я ужасно огорчена. Почему ты не обратилась ко мне? Моя мать и я приехали бы. Кейлин тоже. Женщине так тяжело оставаться наедине с собой во время такого несчастья.
– В этом не было нужды, – тихо произнесла Антония. – Мои малыши теперь с богами. Квинт уверил меня в этом. Я ничего не могу сделать для них. Я должна думать о младенце. Квинт не хочет, чтобы его кормила рабыня. Я не могу истощать себя, иначе у меня пропадет молоко. Это очень не понравилось бы Квинту, а он так добр ко мне.
– Он околдовал ее, – сказала Кейлин с отвращением.
– Она влюблена в него, – ответила Каина.
– Я думаю, кому-то очень выгодно, что оба сына Секстуса Сципио исчезли, – тихо заметила Кейлин. Каину поразили эти слова:
