— Да, жаль просто обращаться в пыль. Клинт и Уэйд стояли рядом и молчали, глядя в бескрайнее синее небо.
— Ты готов, малыш? Уэйд кивнул.
— Я готов. — Он сел верхом, избегая смотреть на лошадь Клинта. — А где же его седло и винтовка? — спросил Уэйд, неожиданно вспомнив об имуществе мистера Маршалла.
— Я вернусь за ними в другой раз.
— Но я могу вернуться за ними сейчас, — сказал Уэйд.
— Нет, — приказал Клинт. — Возвращаемся. Кроме того, я думаю, миссис Маршалл сегодня может понадобиться друг.
Уэйд тронул поводья, стараясь не думать о миссис Маршалл. Она была такой счастливой накануне, а теперь все изменится.
— Уэйд.
Голос Клинта не выражал никаких эмоций, и Уэйд был удивлен тем, что Клинт зовет его по имени.
— Да?
— Я не хотел бы слишком распространяться на эту тему, но капитан прав — вчера ты сделал большое дело.
— Спасибо. — Уэйд не мог бы вспомнить, когда в последний раз он удостоился похвалы Клинта. Возможно, подобного никогда и не было.
— И ты становишься отличным следопытом.
— Спасибо, Клинт, — ответил Уэйд, неожиданно ощущая радость.
— Пора бы теперь тебя уже и уложить в постель с женщиной…
Они похоронили мистера Маршалла в тот же день. Миссис Маршалл попросила, чтобы его похоронили там, где родился их ребенок. Уэйд отвез ее к тому месту. Капитан, Клинт, Джесс и Билли последовали за ними. Они похоронили его без церемоний и воткнули грубый деревянный крест в землю. Миссис Маршалл положила на могилу букетик диких цветов.
— Может быть, вы скажете несколько слов, капитан Эверетт? — спросила она. Голос ее был спокойным.
Капитан откашлялся и сложил руки на груди. Ему уже не раз приходилось участвовать в похоронах.
— Здесь лежит Этан Маршалл. Он был хорошим человеком и хорошим мужем. Пусть он покоится в мире.
Уэйд наблюдал за лицом миссис Маршалл, пока капитан говорил. Он ожидал, что она не выдержит, но она стояла тихо и молчаливо. Даже ребенок на ее руках молчал, как будто знал, что происходит нечто важное.
— Вы готовы возвращаться, мэм? — спросил Уэйд, мягко касаясь локтя миссис Маршалл.
Когда она повернулась взглянуть на него, он увидел страх и горе в ее глазах и понял, что ее спокойствие давалось ей большим трудом.
— Я хотела бы остаться одна ненадолго, если вы не возражаете, Уэйд. — Не говоря ни слова, она подошла к могиле и встала на колени.
Уэйд почувствовал комок в горле и отвернулся, чтобы никто не видел его слез. Он знал, что она чувствует. Его собственные родители были похоронены в похожем месте. В месте, не имеющем названия, в месте, которое он, вероятно, больше никогда не увидит.
Когда Сандрин закончила уроки и домашние дела, она выскользнула из дверей лавки, где ее отец был занят разговором с кузнецом, мистером Килером. Она глубоко вдохнула и улыбнулась. Уже почти середина лета, и скоро сюда прибудет обоз, чтобы люди могли немного передохнуть.
Сандрин пошла медленнее. Рядом с конюшней стояли два Черноногих. Она не знала их: они были не из племени ее матери. Родители всегда предупреждали ее, чтобы она была осторожна. В жесткой действительности были и верные друзья, и малоприятные враги. Хотя эти два воина выглядели достаточно миролюбиво, но никогда нельзя знать, вернулись ли они из разведки, с охоты, или скрываются от своих собственных врагов.
Проходя мимо них, Сандрин опустила глаза и ускорила шаг. По крайней мере от них не разило виски. По натуре Черноногие были страстными и непостоянными в зависимости от настроения — под влиянием виски они могли совершить насилие и жестокость, которую никогда бы не позволили себе в трезвом состоянии.
Сандрин гордилась своим отцом. Люк Ренар был одним из немногих торговцев, не продававших алкоголь индейцам. Многие торговые компании использовали виски как приманку, чтобы выменивать на него одежды из шкур буйвола, меха, лошадей и даже женщин. Когда отец Сандрин женился на ее матери и открыл лавку, он обещал Ночному Солнцу, что никогда не станет продавать виски индейцам. Ночное Солнце много раз видел, как пьяные воины убивали друг друга. Правда, они все равно находили где-то алкоголь и, напившись, обычно совершали что-то ужасное.
Отец Сандрин даже обнаружил однажды труп индейца, который замерз зимой пьяным рядом с оградой.
Хотя фактория и не была крепостью, но ее окружала изгородь. Еще до рождения Сандрин ее отец прекратил заниматься охотой и начал торговать с людьми Ночного Солнца, поставляя им необходимые товары. По мере того как дело его расширялось. Люк начал доставлять им товары, плавая на лодке вверх по Миссури и обменивая необходимые вещи на шкуры буйволов, меха, лошадей. Больше всего индейцам были нужны мука, рис, сахар, хлеб, одеяла, теплые рубашки и ситцевые ткани. Даже Проливающая Слезы ценила, когда он привозил ей нитки, иглы, белые и синие бусы. Жестяные кружки, медные чайники, кастрюли, ножи для разделки мяса, железные вертела — все это пользовалось спросом. Женщины Черноногих особенно любили гребни, зеркала, киноварь, которой они раскрашивали себе лица.
Сандрин помахала рукой одному из работников на конюшне. Ей нравилось здесь — как в маленьком городе. Изгородь была построена из тяжелых бревен, были здесь угловые бастионы и бойницы, расположенные на определенном расстоянии друг от друга на случай нападения. На всех трубах были решетки, чтобы через них не могли проникнуть в дом индейцы или другие непрошеные гости. Были здесь и тяжелые дубовые ворота, через которые могли бы проехать фургоны, но их можно было и накрепко запереть. Если они были закрыты, оставалась небольшая калитка, через которую легко мог пройти Люк или любой другой, чтобы отогнать пьяного индейца или охотника.
За изгородью находилась лавка отца. Их дом стоял рядом с ней. Были здесь также и кузница, и кухня, и конюшни, и жилые помещения для всех людей, склад для товаров, для одежды и мехов, полученных от индейцев. Большинство военных построек назывались фортами, а гражданские — крепостями. Но уже давно это место, окруженное изгородью, называли Форт Ренар.
Сандрин оглянулась. Два Черноногих воина ушли. Ей стало как-то легче, но любопытство осталось. Самый высокий из двоих был красив и, казалось, смотрел прямо на нее. Ей было неловко, но внимание польстило. Ее родители все еще обращались с ней как с маленькой девочкой, но высокий воин смотрел на нее, как на взрослую женщину. Бессознательно Сандрин провела рукой по длинным волосам и поправила лиф платья. За последний год она выросла. Красивый воин был не первым мужчиной, обратившим на нее внимание. Ее отец хотел, чтобы она ехала во Францию, мать хотела, чтобы она занималась тем, что сделает ее счастливой. Но в этом-то и была проблема: Сандрин не знала, что именно сделает ее счастливой.
