– Именно там я и провел большую часть дня. – Вальс закончился, и Дивон осторожно повел свою даму к дверям, ведущим на веранду. – Если вы находите мое лицо обезображенным, то что же вы скажете, посмотрев на мои ребра?
– Думаю, мне не стоит этого делать.
В ответ на эти слова ее партнер дьявольски усмехнулся и крепко взял ее за руки, как-то странно вдохнув при этом воздух. Фелисити почувствовала к нему почти жалость, впрочем, быстро сменившуюся ужасом, когда он потащил ее в самый дальний угол ярко залитой луной веранды.
– Что вы делаете?!
– Пытаюсь добиться хотя бы подобия гарантии нашего уединения на то время, пока вы будете отвечать на кое-какие мои вопросы.
– Я решительно не намерена отвечать на ваши вопросы, и, будьте любезны, отпустите меня.
Дивон неожиданно разнял руки, но лишь для того, чтобы, прижав девушку спиной к перилам, загородить ее своим мощным телом.
Фелисити вознамерилась было закричать, но в этот момент из освещенного зала вновь загремела музыка, наполнив пространство разгульными звуками народных напевов, и растерянная пленница поняла, что крики ее едва ли будут услышаны.
Подняв чуть дрожащий подбородок как можно более гордо, Фелисити собрала все свое мужество. Весьма ревнивые поклонники бывали у нее и раньше.
– Если вы желаете еще один танец… – начала она, но запнулась, подавленная его смехом.
– Вы, кажется, преувеличиваете свои достоинства, мадам.
При других обстоятельствах он и сам был бы не прочь пройти с этой красавицей пару туров вальса, но сейчас думать об этом даже не стоило: ребра его адски болели. Вопреки уверениям Лил, он не сомневался, что пара ребер у него все-таки сломана. А ведь все по вине этой милой дамы, так высокомерно взирающей на него сейчас.
Его слова, обжегшие ее как плетью, напомнили Фелисити реакцию Иебедии, – слава Богу, что ее возлюбленный хотя бы не смеялся. Обида нахлынула на нее, и, подняв свой маленький кулачок, она изо всей силы ударила стоящего перед ней мужчину прямо по его искалеченным ребрам. Он застонал, и выражение легкого добродушия мгновенно слетело с его лица. Дивон схватил ее за обнаженные плечи, и на какую-то долю секунды Фелисити показалось, что сейчас он ответит ей таким же ударом.
– Отпустите меня, или я закричу.
– Что же ты, маленькая… – Дивон судорожно втянул воздух сквозь стиснутые зубы, пытаясь преодолеть стремительно подступавшую тошноту. Будь у него на фраке намалевана мишень, и тогда эта проклятая девица не смогла бы нанести удар точнее.
Лунный свет, смешиваясь с отсветами зажженных свечей, упал на лицо Фелисити, и Дивон увидел на нем настоящий страх. Ее синие глаза, застывшие на белом лице, вызывали у него непреодолимое желание встряхнуть ее хорошенько; желание это по силе ничуть не уступало прежнему, утреннему, стремлению ее защитить.
Но Дивон сдержался. Он лишь слегка провел пальцами по ее голым плечам, с удивлением увидев на груди строптивой незнакомки подозрительно-знакомое сапфировое ожерелье. Девушка сжалась, словно заподозрив его в стремлении сорвать драгоценности, но он всего лишь скользнул указательным пальцем по золотой оправе, сияющей ярче и теплее, чем камни.
– Я узнал бы эти волосы, даже не видя вашего лица. Даже если бы оно было спрятано. – И с отсутствующим видом Дивон приподнял ее шелковый локон, пахнувший на него тонким запахом жасмина.
– Еще раз повторяю вам: я не понимаю, о чем вы говорите.
Фелисити рванулась вперед, ожидая или, вернее, надеясь, что, как и положено джентльмену, он деликатно отойдет в сторону.
Но этого не произошло.
Наоборот, рука Дивона, до этого спокойно игравшая с ее локоном, медленно перешла на тонкую кожу шеи и замерла там, словно отсчитывая учащенно бьющийся пульс. Фелисити испугалась, но, помимо испуга, нечто иное закипело в ее крови. Что-то донельзя простое, чувственное и… дикое.
Девушка затаила дыхание, пытаясь разобраться в захлестнувших ее эмоциях. Его прикосновения обжигали, и в этом полыхавшем огне Фелисити пыталась понять, кого же он ей напоминает.
Стоящий рядом с ней мужчина был высок, широк в плечах, и, несмотря на то, что сейчас на этих плечах красовался фрак, а не принятая в те дни серая форма армии конфедератов, было ясно, что эта фигура заставила вожделенно млеть уже не одну обитательницу Чарлстона.
Нельзя сказать, чтобы Фелисити тоже млела. Она была слишком поглощена мыслями и намерениями этого незнакомца, чтобы позволить своей головке закружиться от каких-то там властных рук и стройной фигуры.
Сколько простояла она в этом жарком пространстве между перилами и его телом, сказать было трудно, ибо рука его, медленно переползшая с шеи на грудь и там застывшая, погрузила Фелисити в настоящий летаргический сон. Но вдруг ей почудилось, будто след его ладони отпечатался на ее груди огненным знаком, и девушка оттолкнула пылавшую руку.
– Вы не джентльмен, сэр.
В ответ он лишь наклонил голову, и по губам его пробежала дьявольская усмешка, заставившая Фелисити отшатнуться назад, больно ударившись о перила. Дивон стоял, не шевелясь все в той же позе, а сердце Фелисити забилось с удвоенной силой: густая тень упала на изуродованное лицо этого странного господина, и теперь перед ней стоял испепеляюще-красивый мужчина.
Темные кудри падали на чуть наморщенный от насмешки лоб, а зеленые прищуренные глаза загадочно мерцали. Нос, вероятно сломанный когда-то в очередной потасовке, совершенно не портил магическую гармонию этого лица, придавая ему вид скорее шаловливый, чем грозный. Но настоящее ухарство ему придавали губы, щедрые и чувственные, что можно было заметить с той стороны, где по ним не прошелся увесистый кулак противника.
– Я никогда этого и не утверждал. Но в таком случае, рыженькая, – и Дивон резко отбросил ее локон, – я не уверен, что и ты леди.
Оскорбление заставило Фелисити резко выпрямиться и напрочь забыть о соблазнительной красоте мучителя.
– Меня зовут Фелисити Уэнтворт. Я настоящая леди, и не смейте называть меня на «ты» и «рыженькой»!
– Фелисити? Неужели? – Кажется, негодяю показалось забавным ее имя. – Ладно, пусть я не знаю, откуда вы, мисс Фелисити, но…
– Из Ричмонда. Я из Ричмонда… штат Вирджиния, – добавила она, чуть подумав.
Его темные брови в ответ на такую ложь – Фелисити слишком поздно вспомнила про выдававший ее акцент – поднялись вверх, но он лишь спокойно и лениво заметил:
– Но в тех краях, если мне не изменяет память, женщины ведут себя гораздо более достойно, когда мужчины спасают их честное имя.
– Единственный человек, который посягает на мое честное имя, это вы, сэр. А теперь, будьте так добры, сделайте шаг в сторону.
