Полли стояла и думала о том, что Джаред хороший человек, а хорошие мужчины не вызывают похотливых чувств. И эта мысль не очень-то ее утешала, когда она вернулась к своим делам.
Разговор между майором Ричардсом и Нефи Спенсером перерос в спор. Том Марриот, ослабевший от болезни, выглянув из фургона, старался говорить как можно громче, чтобы его тоже могли услышать. А сестру Лайман было слышно даже слишком хорошо.
— Молодой человек, — говорила она, — мы поедем вперед, сколько можно повторять.
— Всего несколько дней назад белые убили двух мужчин из племени пауни. Как вы думаете, какой прием вас ожидает?
— Такой же дружеский, какой они найдут у нас. Краснокожие — наши братья, как и все люди.
— Похвальные слова, — сухо сказал майор. — Но вряд ли действенные, если их произносить с индейской стрелой в груди.
— Мы продолжим путь. — На этот раз это был голос брата Коули. — Всевышний хочет, чтобы мы обрели Обетованную землю на Дальнем Западе, и именно это мы и намерены сделать.
Взрослые с сердитыми лицами горячо спорили, а вокруг них дети весело играли в снежки. Из фургона выбралась сестра Шалстер и нетвердой походкой подошла ближе. Ее седые волосы были спрятаны под шалью, края которой она сжимала узловатыми пальцами под самым подбородком. Она раздраженно обратилась к майору:
— Когда мы наконец двинемся? Мы что, будем ждать тут до Судного дня или все-таки доберемся до места раньше?
Майор застонал и возвел взгляд к небу.
— Пап, давай скорее поедем, — взмолился маленький Джейми. — Я хочу посмотреть на индейцев!
Серена Спенсер водила пальчиком по золотому галуну на рукаве майора и смотрела на него со всем обожанием восьмилетней девочки. Сестра Лайман вернулась в свой фургон, села на облучок, надела перчатки и взялась за поводья. Брат Коули тоже сел на козлы, всем своим видом демонстрируя готовность отправиться в путь, даже и управляясь одной рукой. Полли последовала их примеру и заняла место возницы в фургоне Марриотов.
Майор Ричардс стоял, широко расставив ноги и положив руки на бедра, ярость на упрямого Нефи сквозила в каждой линии его тела.
— Неужели ничто на свете не заставит вас передумать? — спросил он, так и кипя от гнева.
— Ничто.
Майор разразился чередой таких проклятий, что даже Полли побледнела. Потом он круто повернулся и вскочил на коня. Гневные складки вокруг его рта побелели, напряженное лицо казалось высеченным из гранита. Он пришпорил коня и помчался. Но не на восток, а на запад, поскакал галопом до первого фургона и дал знак двигаться. Потом, глядя на довольного Нефи, процедил сквозь зубы:
— Только не пойте, умоляю! Ради Бога, не пойте!
Нефи не пел, но он насвистывал. Именно такой человек, как майор Ричардс, был им необходим, особенно когда Том Марриот лежал больной, а у Джосаи Коули была сломана рука. Теперь ледяные просторы уже не казались такими пугающими. Майор хорошо знал эти равнины, и с его помощью они имели шанс добраться до Ричардсон-Пойнта в кратчайшее время.
Полли с раздражением стегнула лошадей. Значит, они еще не скоро избавятся от общества дерзкого майора! Уж она-то больше не собиралась иметь с ним дела. И все же она испытывала радостное возбуждение от мысли, что они снова двинулись в путь.
Майор Ричардс во весь опор скакал впереди каравана. Он ехал и думал, что если эти дураки позади него считают, что им предстоит легкая прогулка, то они ошибаются. К тому времени как они устроят привал на ночь, им уже захочется повернуть обратно, и они будут умолять его, чтобы он проводил их до Иллинойса.
Поднялась метель, ледяной колючий ветер бил в лицо. Майор мрачно усмехнулся: что до него, то чем хуже погода, тем лучше.
До Ричардсон-Пойнта было несколько дней пути, и майор знал, что Нефи при всей его решимости никогда туда не доберется в одиночку. Они провели в дороге только сутки и ничего не знают о трудностях, которые им предстоят. Сегодняшний переход покажет им, что они поставили перед собой недостижимую цель.
Снег слепил глаза, покрывал усы, забивался за воротники пальто и накидок. После двух часов езды майор повернул коня и проехал вдоль четырех фургонов, призывая поторопить упряжки. Они шли с хорошей скоростью, учитывая, что из-за пурги уже в двух ярдах впереди ничего не было видно, но майор не собирался говорить им об этом.
По краям обвисших усов Нефи Спенсера образовались сосульки, но он улыбнулся и бодро кивнул:
— Как скажете, майор. — И стегнул лошадей.
Лидия Лайман в старом отцовском пальто и фетровой шляпе с опущенными полями, под которыми трудно было разглядеть ее лицо, лишь пожала плечами, не выказывая ни малейших признаков уныния. Когда майор придержал коня рядом с Джосаей Коули, у него возникло большое искушение спешиться, привязать коня за фургоном Коули и взять поводья самому. Его удержала от этого только решимость сломить дух упрямцев. Было сразу видно, что Коули больно, но когда майор потребовал ехать быстрее, тот только стиснул зубы и даже не пожаловался. Майор окликнул через раздувающийся брезент сестру Шалстер и спросил, как она себя чувствует.
— Если бы я знала, что фургон будет так трясти, взяла бы с собой маслобойку, и у нас было бы свежее масло, — с сарказмом ответила она.
Полли ехала последней. Ее накидка была не такой теплой, как та, которую отдал дочери брат Лайман. Дарт с одного взгляда понял, что она промерзла до костей, однако он заставил себя подавить жалость.
— Поторапливайтесь! — отрывисто приказал майор. — Вы отстаете.
— Если я поеду быстрее, то буду сидеть уже в фургоне Коули вместе с сестрой Шалстер, — процедила Полли сквозь зубы.
Дарт усмехнулся, сам того не желая, и вернулся в начало колонны. «Ну и упрямый народ, черт бы их побрал, — думал он. — Ну ничего, еще несколько часов на морозе, и твердости у них поубавится».
Однако не поубавилось. К середине дня снег перестал валить, но стало значительно холоднее. Дарту Ричардсу больше всего на свете хотелось сделать привал, чего-нибудь попить и подкрепиться сухим печеньем. Час за часом он ждал, когда же кто-нибудь из мормонов попросит о том же, но никто не просил. Майор проклинал их твердость и продолжал путь. Он не собирался сдаваться раньше, чем сдадутся женщины и компания неопытных путешественников.
Полли казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Без одной лошади, на которой ускакал Джаред, упряжка стала неровной, и править ею было трудно, ее руки постоянно были в напряжении. Снег набился в ее ботинки и растаял там, она не чувствовала пальцев ног. Но в пальцах рук, можно было надеться, все-таки по-прежнему текла кровь: ведь поводья она как-то держала. Это было единственным доказательством того, что ее руки промерзли насквозь. Серена укрылась и своими одеялами, и одеялами Полли, она согрелась и заметно повеселела со вчерашнего дня. Том Марриот почти бредил, Люси сидела рядом с мужем и, когда вода в грелках остыла, она сама стала согревать его собственным телом, прижав его к себе.
