Он откинул назад черный шелк волос, разметавшихся по ее груди, приподнял ее над собой, так, что она оказалась на нем верхом. Элизабет смотрела на него непонимающе. Он чуть приподнял ее и начал мягко опускать на себя. Она опустила глаза и…
Ее охватила паника. Нет! Надо бежать! Она не может! Она не может пройти через это.
Элизабет отчаянно рванулась в сторону и, перекатившись по кровати, тяжело шлепнулась на пол.
Эмрис ошеломленно уставился на красавицу, застывшую на полу у его постели. Обнаженная нимфа, убегающая от охотника. Когда он заговорил, слова его звучали с юмором:
– Хотя женщин, которые имели ко мне по тем или иным поводам претензии, наберется достаточно, но никому и никогда не приходило в голову обвинить меня в том, что я насилую юных девушек.
– Я не девушка, – пролепетала она, резко отворачиваясь от него, чтобы прикрыть обнаженную грудь.
– Осторожней, там жаровня! – предупредил Эмрис.
Элизабет вскочила на ноги, чуть не задев горящие угли.
– Что случилось? – Эмрис встал и шагнул к ней.
– Нет! – Она непроизвольно подняла руку, как бы защищаясь. – Не надо! Пожалуйста, не надо!
В панике она огляделась, пытаясь найти брошенную одежду, и схватила первое, что ей подвернулось под руку.
– Извините меня, милорд… Я…
– Я не собираюсь применять к вам силу, – проговорил Эмрис успокаивающим тоном. Он не мог поверить своим глазам. В одно неуловимое мгновение из страстной пылкой женщины она превратилась в испуганное растерянное создание. Он должен успокоить ее.
– Я не знаю, что сделал вам тот человек, но это был он – не я.
Элизабет отчаянно пыталась справиться с не по размеру большой рубашкой.
– Какой человек? – Она просто не могла ничего соображать в эту минуту.
– Вы очень молоды, красивы. Любой мужчина будет рад заполучить вас. Вы заслуживаете лучшего обращения.
– Только цветы ждут, пока их сорвут. Я же намереваюсь сделать свой выбор сама, – пробормотала Элизабет.
«Проклятие! – выругалась она про себя. – Надо же – в спешке порвала воротник».
– Тогда почему бы вам не выбрать кого-нибудь, кто не будет вас обижать? Разве вам не говорили, что вы заслуживаете лучшей участи?
Элизабет наконец удалось натянуть на себя рубашку. Он увидел, как взлохмаченная головка появилась в прорези рубашки. Черные волосы красиво разметались по плечам.
– Если вас волнует мое благополучие, то могу вам сообщить, что я полностью удовлетворена своей участью.
Эмрис с интересом наблюдал, как она теперь пытается завязать тесемки разорванного ворота. Да, его рубашка ей идет. Впрочем, она будет выглядеть красиво в любом наряде.
– Вы, конечно, можете считать, что способны позаботиться о себе. Но на самом деле это не так, милая леди. Вы – женщина, красивая женщина, которая…
– Ну и что? Что в этом плохого? – вспыхнула Элизабет.
– Позвольте мне закончить. Вы упрямая красивая молодая женщина, которая не научилась еще различать, что можно и должно переносить и терпеть, а что нет. Пока вы не поймете разницу, вы будете страдать.
Элизабет в ужасе думала о том, что ей сейчас предстоит еще разговор с отцом.
– Милорд, вы не могли бы выражаться проще, вы не могли бы объяснить мне простыми словами… о чем, черт побери, вы говорите?
– Я говорю о вашем любовнике, об этом тупоголовом идиоте…
– Вы не объясните мне, что вы… вы… О каком любовнике?
О господи, она, должно быть, совсем сошла с ума. О каком любовнике он говорит? Элизабет уже ничего не понимала. Тут ее взгляд упал на нижнюю часть тела обнаженного мужчины, стоящего перед ней, и глаза ее непроизвольно расширились.
– Я… Я ничего… Мне надо идти!
– Герцог Бурбонский! Я сразу должен был догадаться! – Эмрис наклонился, поднял свой килт и перебросил ей. – Ведь он был вне себя, когда я спросил о вас! Как я мог быть таким слепым! Конечно, это он!
Элизабет застыла, ошеломленно глядя на шотландца.
– Герцог Бурбонский?
– Ну да, конечно! Каков подлец! Надо было мне разукрасить ему физиономию, пока он не добрался до вас! – Эмрис с досадой ударил кулаком по спинке кровати. – Когда он к вам явился? Наверняка это было после моих расспросов! Он пришел к вам после того, как мы с вами расстались?
Элизабет смотрела на шотландца в полном изумлении.
– Не знаю, что вы имеете в виду… Но в любом случае я не нуждаюсь в защитнике. Могу вам прямо сказать, что я убью без всякого сожаления любого мужчину, который еще раз поднимет на меня руку.
– И правильно, миледи!
Элизабет застыла, пытаясь сообразить, к чему имеет отношение последнее замечание шотландца. По совести говоря, она плохо понимала, о чем идет речь, и вряд ли отдавала себе отчет и в том, что говорила сама. В отчаянии она тряхнула головой. Теперь понятно, почему все уверяют, что женщины теряют от него голову. Теперь она испытала это на себе.
– Спокойной ночи, милорд!
Элизабет подобрала волосы кверху и спрятала их под шапочкой.
– И куда вы теперь? – До чего забавно смотрится на ней килт! Да и плед ей очень к лицу – настоящий шотландец! Только пояс, похоже, ей пришлось обмотать вокруг себя дважды.
– Искать справедливости, – невнятно пробормотала в ответ Элизабет, выходя из шатра. «И свое будущее», – добавила она про себя.
Эмрис стоял раздетый у кровати и озадаченно смотрел ей вслед. Это была, несомненно, самая странная встреча с женщиной, какие случались в его жизни.
Задумчиво глядя на все еще воинственно восставшее свидетельство ее пребывания здесь, он представлял себе, как его несостоявшаяся любовница идет через лагерь в его шотландском наряде. Конечно, он ей велик, но очень к лицу!
Однако, безусловно, Элизабет Болейн большая оригиналка!
Никому из праздношатающихся гуляк и пьяниц, идущих в этот поздний час по лагерю, и в голову не могло прийти, что одиноко бредущий молодой шотландский паренек – женщина!
Элизабет шла, почти ничего не замечая вокруг. С другой стороны долины из громадного шатра доносились веселые звуки музыки. На окрестные холмы падал мерцающий свет костров, разожженных под огромным навесом. Элизабет задумчиво брела среди толпы подвыпивших гуляк и влюбленных парочек.
Только свернув в освещенный факелами пустынный проулок между шатрами, она вдруг осознала, где находится. До палатки отца оставалось всего двадцать шагов.
Элизабет остановилась, чтобы собраться с духом. При мысли о предстоящем разговоре ее начинал бить озноб. Всю дорогу она мысленно репетировала, что именно скажет отцу, искала слова, которые могли бы подействовать на него и убедить отправить ее завтра вместе с Мэри обратно во Францию. Как это было бы хорошо! Она сможет позаботиться о сестре. И приложит все старания к тому, чтобы происшедшее здесь поскорее изгладилось из памяти Мэри.
