— Даже Джайлса?
— Джайлс частенько наведывается в Эйвенелл, но лорд Стантон с ним почти не разговаривает, так как обижен на него.
— Обижен? Почему?
— Когда Джайлс узнал, что отец не в состоянии платить по закладным на свои земли, то он их выкупил.
— Как же ему это удалось? Или это произошло после того, как он унаследовал состояние Ордуэев?
— Нет. Мать Джайлса была богата, как все Ордуэи, и после ее смерти большая часть ее наследства перешла к нему. Думаю, он потратил изрядную сумму на спасение владений Стантонов.
— Ужасная история. Но с тех пор прошло много времени, Джайлс повидал мир и разных людей, хороших и плохих. Почему он не может забыть прошлое? Просто глупо винить всех женщин за грехи одной!
— Не думаю, что это так. Если бы он встретил женщину, которая помогла бы ему преодолеть его предубеждения, то он стал бы замечательным мужем. Он богат, красив и может быть очень добрым. — Леди Ордуэй лукаво взглянула на Аннабеллу. — А вдруг это ты? Ты с характером.
— Это невозможно! Даже если бы я этого захотела, начала я с обмана, а это серьезное препятствие. Представляете, что он скажет, если все раскроется? Он лишний раз утвердится в своем мнении обо всех женщинах, и в особенности о Розабелле и обо мне. Нет, брак между Джайлсом Стантоном и мной никогда не состоится. Мы бы постоянно ругались! Я ведь не тряпка!
— Это я уже успела заметить, милочка, — пробормотала леди Ордуэй.
Спустя две недели после приема Джайлс сидел в библиотеке. Он не смотрел в разложенные перед ним документы, а размышлял о Розабелле Ордуэй, которая все больше приводила его в недоумение. Два месяца назад она представлялась ему мотыльком со сломанными крыльями, неуклюжей бездельницей, которая только при наличии опытной экономки и хорошего повара кое-как могла сгодиться на роль хозяйки дома.
Однако недавно он понял, что Розабелла совсем иная: она умело управляет домом и прекрасно справляется с устройством различных торжеств. У нее оказался дар привнести даже в небольшое и незначительное событие что-то особенное, новое. Вечера в доме Ордуэев стали пользоваться большим успехом.
Но почему тогда он этому не рад? Друзья завидовали его повару, уюту и изысканности дома, восторгались прелестной вдовой его кузена. Вот чего могут добиться темно-голубые глаза и пленительная улыбка, с горечью говорил он себе. Такой женщине ум ни к чему. Ей стоит только взглянуть на мужчину — и он уже у ее ног…
Он рывком отодвинул кресло и встал. Джайлс чувствовал, что несправедлив к Розабелле, почти всегда спокойной и не проявлявшей строптивости, особенно при гостях. Но ни апатичной, ни глупой ее не назовешь. У нее живой ум, и она умеет поддержать любую беседу с его друзьями. Успех в свете у нее несомненный. Наверное, именно это не мог вынести Стивен — внимание к ней мужчин.
Джайлс снова сел в кресло и задумался. Полгода назад, когда они впервые встретились, она, конечно, притворилась и солгала ему, что у нее не было связи с Селдером! Джайлс не забыл ее ужаса, когда он в первый раз упомянул это имя. А несколько дней назад, снова услыхав от него про Селдера, она выглядела так, как будто даже не поняла, о чем идет речь. Непревзойденная артистка! Неужели она считает его глупцом, которого могут обмануть невинный взгляд широко раскрытых темно-голубых глаз, нежный и очень миленький подбородок, особенно когда она воинственно задирает его?.. Лгунья и плутовка, зря она на это рассчитывает. Он раскроет тайну, окружавшую жизнь и смерть Стивена, и тогда ей не помогут никакие увертки и отговорки. Она будет вынуждена признать наконец свою вину… И что тогда? Лучше пока об этом не думать.
Вошел Уиткрофт и прервал размышления Джайлса:
— К вам майор Дабни, сэр. И вот письмо из приемной военного министерства.
— Пригласите гостя, Уиткрофт, и принесите вина.
Письмо было от Чарли Фортескью, которого он навестил в Бристоле, где провел пять бесплодных дней, рыская по пристаням и трактирам и расспрашивая про Да Косту. Возможно, это послание что-нибудь прояснит. Он снова бросил взгляд на письмо, но тут вошел майор Дабни.
— Доброе утро, Дабс! Проходи и садись. Уиткрофт сейчас извлечет что-нибудь из погреба.
— Если не возражаешь, то я лучше выпил бы эля. Страшно хочется пить после прогулки верхом.
— О, ты так рано встал сегодня?
— Видишь ли, я хотел с тобой потолковать, старина. Прошлым вечером я сказал миссис Ордуэй, как приятно бывает в парке по утрам… И она призналась, что завидует мне.
— Вот как!
— Я был изумлен: ни разу не встречал леди, которая выходила бы из дому раньше часу дня. Но миссис Ордуэй, судя по всему, исключение. Говорит, что ей трудно улежать в постели, когда уже светло. Ну вот… ты не станешь возражать, если я приглашу ее прокатиться в парке как-нибудь утром? Решил вначале у тебя спросить.
Первым побуждением Джайлса было отказать, но он удержался, так как причин для того не было. Дабни вполне уважаемый в обществе человек, достаточно богат и умеет себя вести. Розабелла будет с ним в полной безопасности. Ничего предосудительного нет в том, что она покатается верхом в сопровождении кавалера. А вот не угрожает ли опасность Дабни, которому Джайлс симпатизирует? В результате он сказал:
— Спроси у нее сам.
— Спасибо, Джил. Я знал, что ты не станешь возражать.
Вошел Уиткрофт с двумя кружками эля. Дабни указал на письмо.
— Надеюсь, я не прервал твоей работы.
— Да нет, это ответ на запрос, который я отправлял в Бристоль о человеке по имени Да Коста. Я пытаюсь разузнать побольше о жизни Стивена и о его смерти.
— О его жизни? И многое ты разузнал?
— Пока нет. А почему ты спрашиваешь? Тебе что-нибудь известно? — удивился Джайлс.
— Нет-нет! Абсолютно ничего. Я не был знаком с твоим кузеном.
— Разумеется. Он ведь намного моложе нас.
— Хотя я о нем слыхал.
— И что?
— Ты давно в городе, Джил? С тех пор как вернулся из Франции?
— Дабс, в чем дело? Ты обычно не говоришь загадками.
Майор Дабни смутился.
— Дело в том…
— Выкладывай.
— Я бы не хотел вмешиваться, Джил, но лучше тебе этим не заниматься. Не стоит ворошить осиное гнездо.
Джайлс смерил приятеля холодным взглядом.
— Объясни, в чем дело!
— Все не так просто! Я подумал, что с твоей стороны было бы разумнее не слишком вникать в дела кузена.
Наступило молчание, после чего Джайлс тихо, но угрожающе спросил:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Джил, твой тон может испугать кого помоложе, но не меня! Я-то тебя давно знаю.
