В этот день они долго бродили по улицам Французского квартала, заходя в небольшие чистенькие магазинчики, а когда устали, Брендон подозвал наемный экипаж и велел кучеру медленно везти их вдоль реки. Потом они вернулись на улицу Шартре и вкусно пообедали в «Кафе Сен-Мари», где и впрямь оказалось чудесно.
– Думаю, тебе понравится и наше маленькое ранчо, Присцилла. Тот участок земли, что я купил, очень красив. Рядом река, а над ней небольшой холм, куда так и просится дом.
На этот раз, слушая рассказы Брендона, Присцилла не ощущала в себе прежних сомнений. Напротив, она внутренне подготовилась к новой жизни, а в возможности начать все сначала видела вызов, который ей хотелось принять.
– Я построю дом так, чтобы он соответствовал нашим вкусам, – продолжал он. – Надеюсь, очень скоро наша маленькая семья пополнится, и если первенец будет мальчиком, мы назовем его Крисом. Не возражаешь?
– Нет, что ты! Я и представить себе не могла, что буду так счастлива.
– Я бы мог заверить тебя, что все пойдет как по маслу, но не хочу лгать. Это будет нелегко, Присцилла. Возможно, судьба уже приготовила для нас и болезни, и несчастные случаи, и опасности, но это неизбежный риск для тех, кто все начинает на пустом месте. Ведь мы вдвоем, и это уже немало. Земля плодородна, и если не жалеть па нее сил и времени, она воздаст нам сторицей.
– Зачем все эти уговоры, милый? Ведь я уже не та, что прежде. Я больше ничего не боюсь.
– Я люблю тебя, Присцилла, – сказал Брендон, накрывая ее руку своей.
Он действительно любил ее, и это усиливало его тревогу. Брендон старался понять, в чем дело, но так и не понял. Кто преследует их, кто следит за ними? Он был уверен только в одном: подозрения его не напрасны.
Брендон отвел прядь волос, спутавшихся во сне, и наклонился поцеловать нежную щеку. Присцилла зашевелилась, устраиваясь поудобнее на мягкой перине, потом открыла глаза:
– Ты уходишь?
– Жаль, что потревожил тебя. Еще очень рано, понежься в постели. Не выспалась?
– А разве ты выспался? – сонным голосом ответила она. – Но если еще рано, куда ты идешь?
– Нам пора в дорогу, а я еще не разобрался… кое с какими делами. Кроме того, надо заказать билеты на пароход.
Они уже обсудили день и час отъезда. Пароход доставит их в Саванну, к Моргану и его семье.
– Позволь мне пойти с тобой? – попросила Присцилла, сладко зевая и потягиваясь.
Но когда она попыталась сесть, Брендон мягко толкнул ее на постель.
– Вот это уж совсем ни к чему. Я бы предпочел, чтобы ты осталась и грела постель, пока я не вернусь. – Он многозначительно подмигнул, и Присцилла, как обычно, ощутила волнение в крови. – Я не задержусь. Только не забудь запереться на ключ.
– Если поторопишься, обещаю, что дождусь тебя в постели.
В октябре по утрам в этом южном городе бывало прохладно, и Присцилла, поежившись, закуталась в теплое одеяло. Рука Брендона скользнула туда же, и каким-то непостижимым образом сразу нащупала лямку шелковой ночной сорочки, которую он купил ей накануне во Французском квартале. Присцилла подалась навстречу, когда его пальцы оказались на ее груди.
– Мой огненный цветок, – прошептал Брендон и отстранился.
Он прошел к почти догоревшему камину, пошевелил угли и подбросил пару поленьев. Дерево запылало, и потянуло теплом. Было так уютно, так приятно нежиться в постели!
– Поспи еще. Может, тебе приснится сон про меня.
Он чмокнул ее в нос и ушел.
В комнате быстро потеплело. Потрескивание дров в камине навевало дремоту, и Присцилла снова расслабилась. Вставать в такую рань совсем ни к чему. В будущем ее ждут ранние утра, полные хлопот, но во время свадебного путешествия можно и побаловать себя. Уже через пару минут она крепко спала. Свадьба. Улыбающиеся лица. Поздравления. Ужин. Брачная ночь…
Она вспоминала прикосновения к телу ласковых и нетерпеливых рук, и ей снилось, как они откидывают одеяло, сдвигают лямку сорочки, потом другую. Шелк ползет все ниже, ниже, кончики пальцев пробегают по груди, по животу, захватывают сосок.
Присцилла беспокойно шевельнулась, смутно чувствуя чрезмерную реальность сновидения. Вот рука накрыла грудь, слегка сжала ее, играя соском. Прикосновение казалось легким, ласковым, неуловимым, как обычно бывает во сне, но в то же время где-то в уголке ее сознания возникла мысль, что Брендон ласкает ее наяву, чтобы взять еще сонную. Она слегка застонала от удовольствия и откинулась, позволяя рукам ласкать себя.
И почти сразу все изменилось. Руки схватили ее грубо и жадно. Такого никогда не бывало. Изменилось и видение. Не Брендон, а Стюарт Эган склонился над ней, поглаживая обнаженное тело, сжимая груди и стискивая соски. Потом одной рукой он начал стягивать сорочку с ее бедер, одновременно приникнув ртом к груди и покусывая сосок.
Но она не желала принадлежать Стюарту даже во сне, а потому приложила все усилия, чтобы вырваться из паутины тяжелого сновидения. Присцилла подняла руку и вцепилась ему в волосы, но это привело лишь к тому, что зубы сильнее сдавили сосок. Она заметалась, изо всех сил стараясь проснуться и убеждая себя в том, что это всего лишь кошмар… Но почему такой реальный?
Пальцы стиснули подбородок Присциллы, и Стюарт впился в ее губы с неудержимой яростью.
Вкус табака и виски смешался с металлическим привкусом крови из ее треснувшей губы.
Только тут Присцилла окончательно очнулась и открыла глаза.
Лицо мужчины было так близко, что ей не удалось различить его черты. Он прижал ее к постели и обнажил почти донага. Рука ползла ниже, стараясь пробраться между ног.
Так это не сон!
Собрав все силы, Присцилла рванулась в сторону. Насильник оторвался от ее рта, и тогда она впервые разглядела его.
– Хардинг! – закричала Присцилла.
Ладонь тотчас зажала ей рот. Губы Маса искривила улыбка, но черные глаза были холодны как лед и полны лютой злобы.
– А кого ты ждала, моя крошка? Своего ненаглядного муженька? Забудь о нем. Ублюдок мертв, хотя вы считали мертвым меня.
– Ложь! – прошипела Присцилла в шершавую ладонь, но получила несильную оплеуху – так, для острастки.
– Еще один крик, и ты получишь полновесную. Поняла?
Она кивнула, и ладонь медленно сползла с лица.
– Я тебе не верю, – упрямо повторила Присцилла.
– А мне плевать, веришь ты или нет, и убеждать я тебя не собираюсь, – с холодным спокойствием бросил Хардинг. – Ты скоро вообще пожалеешь, что родилась. Никто не стреляет в меня безнаказанно.
– Убирайся! – Присцилла снова забилась, пытаясь сбросить его с себя.
Но все ее усилия были напрасны. Мае влепил Присцилле обещанную пощечину и рванул одеяло, обнажив ее окончательно.
