Предстояло уложить вещи. Но ведь он всегда путешествовал налегке. «Прелесть жизни в гостиничном люксе — или, может, напротив, несчастье? — спрашивал он себя, охваченный неведомым дотоле духом отчаяния, — состоит в том, что не оставляешь следов. Все свое ношу с собой. Все, Джейк? Неужели и впрямь все твое — с тобой?»
Он устало отмахнулся от этой мысли. Два удобных чемодана-гардероба стояли в холле люкса, врезаясь в толстый ковер своими металлическими краями. Он мысленно проверил их содержимое. К ручной клади оставалось добавить только несессер. Завтрашний костюм вплоть до свежих носков и трусов висел в спальне. Он ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу. «Скинь с себя это барахло, приятель, — подумал он, — выпей, но не увлекайся, ты и так в последнее время слишком много позволял себе, а затем — освежающий душ и пораньше в постель. Пораньше в постель! Стареешь, приятель, а? Ну и черт с ним».
Он автоматически разоблачился, не забыв, впрочем, по привычке аккуратно развесить костюм и рубашку. В ванной он пустил душ, остро ощутив первую, обжигающе холодную струю, а затем отвернул кран до предела, с наслаждением подставляя воде все тело. Ощущая, как возвращается прежняя энергия, решимость, он намылил плечи, подмышки и грудь, затем все ниже и ниже. Живот все еще был плоский, хотя он знал, что прибавил в весе. «В Нью-Йорке надо походить в спортивный зал, — подумал он и принялся яростно тереть поясницу и бедра. — В старом коне еще теплится жизнь, особенно если принять во внимание, что я не собираюсь становиться слишком старым — для чего? Еще тридцать — сорок лет?»
Выйдя из-под душа, он досуха вытерся. Кожа горела, и впервые после болезненного поражения от Стефани он почувствовал прилив сил. Стефани… снова эта старая боль. Завернувшись в уютное шелковое кимоно, он размышлял, стоит ли выпить еще джина. Да пропади оно все пропадом! Что еще ему остается?
Он двинулся к бару и потянулся за бутылкой. В этот самый момент раздался легкий стук в дверь. Наверное, из бюро обслуживания. Он босиком, как был, прошагал через холл и открыл дверь.
Там стояла Стефани — глаза ее были широко открыты, губы шевелились. На секунду у него перехватило дыхание. Она была очень бледна, руки судорожно скрещены на груди.
— Извините за беспокойство, — нервно сказала она. — Можете уделить мне минуту? Мне кое-что надо выяснить.
— Заходите, — механически сказал он.
— Да нет, я… — она остановилась, увидев, что вышедшие из лифта люди направляются в их сторону.
— Но мы же не можем разговаривать здесь, — сказал он, потянув ее за руку, приглашая в холл, и закрыл дверь. Она смотрела на него с таким неподдельным волнением, что у него сердце перевернулось.
— Так что я могу для вас сделать, только скажите?
— Боюсь, что ничего — или не захотите.
— Да в чем же дело? — мягко спросил он.
— Казалось бы, теперь, когда я вернула компанию, мне не о чем волноваться. И все же я боюсь — вдруг вы начнете снова.
— Снова начну что?
— Попытаетесь завладеть компанией. Однажды мы уже одолели вас — и решили, что это победа. Но для вас это было только одно сражение в продолжительной войне. — При воспоминании об этом она помрачнела. — И вот теперь я просто не чувствую себя в безопасности. Все считают, что я на коне. Но у меня-то самой такое чувство, что надо постоянно глядеть в оба. Следить за тем, как бы вы не появились откуда ни возьмись и снова не сбросили меня.
Он ощутил бесконечную печаль:
— Стефани…
— Я знаю, что не следовало говорить вам это, — горячо продолжала она. — Но я больше не могу сражаться. С меня достаточно. Все, Джейк.
— О, дорогая моя девочка. — Он едва не заплакал. — Позвольте сказать вам: с меня тоже достаточно. Все, финиш. Я ведь приехал в Австралию не для того, чтобы завладеть вашей компанией и умножить таким образом свой капитал. Я приехал, чтобы отомстить за Грега: заставить вас заплатить за содеянное — за то, что я считал содеянным вами. Теперь этот призрак возмездия больше меня не преследует. И вы со своей компанией в полной безопасности.
— В безопасности? — Стефани едва верила ушам.
— К тому же вы победили в честной борьбе, — настойчиво продолжал он. — И не думайте, пожалуйста, что я из тех мужчин, что не могут перенести поражения от женщины. Не могу сказать, что я в восторге, — он криво улыбнулся, — но, поверьте, я смогу это пережить. Даю слово — Джейк Сандерс больше не принесет вам никаких неприятностей. Никаких.
Стефани ощутила огромное облегчение и слабость. Неожиданно недели и месяцы страшного напряжения потребовали своей дани. Ноги подогнулись, и ей, чтобы не упасть, пришлось опереться о стену.
— Эй! — обеспокоенно сказал он. — Вам бы лучше присесть на минуту. — Он бережно снял с нее пальто и проводил в гостиную. Стефани с облегчением упала в мягкое кресло.
— Давайте-ка я приготовлю вам чего-нибудь выпить, — сказал он и подошел к бару.
В глубине морозильника он нашел то, что искал, — редкую марку старого эльзасского вина.
— Надеюсь, вам понравится, — сказал он, протягивая Стефани бокал. — Мне отчего-то показалось, что шампанское не годится… на прощание. — Он посмотрел на нее. — Друзья?
— Друзья. — Они торжественно поднесли бокалы к губам.
Стефани отхлебнула глоток золотистого напитка, задержав жидкость во рту.
— Ну и как? — мягко спросила она. Он грустно улыбнулся:
— Да так, могло быть лучше.
Она внимательно посмотрела на него.
Весь его развязный стиль, высокомерие, что всегда так злили ее, куда-то улетучились. На их место пришла мрачная тоска, которая была для нее что нож по сердцу — о, если бы можно было победить, не побеждая его! По собственным неудачам, прежним и новым, она слишком хорошо знала, каково это — проигрывать, какую боль наносят поражения. А Джейк проиграл дважды — он жаждал ее любви и не добился ее. И вновь собственная боль отверженности заставила ее остро пережить его страдание — если б только она могла облегчить его…
Повисло странное молчание. Надо бы как-то разрядить обстановку, подумала она.
— Ну, как вы? — неловко спросила она.
— На удивление, нормально. Подписал все документы для нового владельца «Харпер майнинг.» — Он поклонился в ее сторону. — Собрался, заказал билет на самолет…
— Куда? — почти беззвучно спросила она.
— В Нью-Йорк.
— Далековато, — заметила она, просто чтобы что-нибудь сказать.
— Да не так уж, с точки зрения инспектора Дженнингса.
— Полиция? — Глаза ее расширились от ужаса. — Но я же…
— Не волнуйтесь, я знаю, что вы здесь ни при чем, — успокаивающе сказал он. — Это работа Филипа. Похоже, он отправил в полицию пленки и документы, сообщив все, что сказала ему Касси, и кое-что еще, до чего докопался сам. Включая, разумеется, эту историю с акциями Джилли. — Он помолчал. — Спасибо, что не использовали это против меня.
