Но тот, очевидно страшно опьяневший от опиума, ничего не чувствовал и даже не пошевелился.
Только незнакомец хотел повторить свою попытку разбудить его, как вдруг вблизи его что-то зашевелилось, чего он до той минуты и не заметил.
Внизу, у толстого ствола платана, сидел какой-то старик, поджав под себя полуобнаженные ноги, с голыми руками и плохо прикрытым туловищем; на голове у него была надета широкая грязная чалма. Чудное впечатление производило сильно загорелое морщинистое лицо его, обрамленное длинной, белой, как снег, бородой, ниспадавшей на худощавую костлявую грудь старика. Смуглые руки и ноги его были поразительно худы, но в то же время сильны и крепки. На шее у него висела цепочка с мощами, а ниже – дудка. Возле него в траве лежали, свернувшись, семь или восемь змей, головы которых почти касались голого тела старика.
Неподвижно, как восковая фигура, сидел он, прислонившись спиной к дереву. Он только тогда шевельнулся, когда человек в красной чалме вторично хочет толкнуть спящего бродягу.
– Не делай этого! – сказал он. – Грек убьет тебя, если ты теперь его разбудишь.
– Как, ты укротитель змей? – спросил тот, и при звуке его голоса все еще зоркие глаза старика так быстро и живо скользнули по нему, как будто он узнал этот голос и хотел удостовериться в личности этого человека.
– Я египетский укротитель змей, Абунеца, и вчера ночью удостоился чести заставить танцевать моих змей в гареме всемогущего султана всех правоверных, – отвечал старик подошедшему к нему ближе незнакомцу.
– А что, милость эта наполнила твои карманы? – спросил он.
Укротитель змей промолчал.
– Я так и думал, – продолжал незнакомец, посмеиваясь втихомолку. – Гофмаршалы, начальники евнухов, слуги и весь штат тратят столько денег, что ничего не осталось на твою долю. Я знаю все. Ты бедняк, я это вижу.
– Да, сударь, я беден, очень беден! – отвечал укротитель змей, опустив голову.
– Отчего же ты не умеешь сам себе помочь? – продолжал тот. – Ты ничего не достанешь, во дворце богачей не получаешь даже предназначенных тебе денег: их берут себе гофмейстеры и слуги. Иначе и быть не может. Но скажи мне, не проходил или не проезжал здесь верхом молодой эфенди?
– Молодой знатный господин?
– Да, на руках у него дорогие перстни, карманы его туго набиты золотом.
– Нет, сударь, такого пока еще не видел!
– Так он еще придет.
– Ты ждешь его?
– Я хочу предложить ему свои услуги!
– Так! Но что нужно молодому эфенди здесь, в Хебдомане? – спросил укротитель змей. – Не слугу же намерен он нанимать?
– Здесь, в развалинах, он ищет одну девушку с мальчиком.
– Турчанку?
– Да, и очень красивую!
Старик отрицательно покачал головой.
– Нет, сударь, здесь не видел. Но в Скутари видел я вчера прелестную турецкую девушку с десятилетним мальчиком.
– Это они! – воскликнул Лаццаро. – Их-то и ищет молодой богатый эфенди. Скажи ему это, когда он вернется из развалин, может быть, он даст тебе бакшиш[26].
– Кажется, ты хочешь поступить к нему в услужение?
– Разумеется! Дай сначала ему пройти, чтобы мне встретиться с ним у развалин! Обратись к нему, когда он пойдет обратно.
– Но, поступая к нему в услужение, ты скажи, что я видел девушку и мальчика в Скутари.
– Зачем? Надо же и тебе что-нибудь заработать!
– Ах, ты очень добр! – воскликнул старый укротитель змей. – Абунеца два дня уже ничего не ел!
– Ну, а что, если он ничего тебе не даст? – с язвительной усмешкой спросил его тот. – Делай, что хочешь, меня это нисколько не касается, он богатый эфенди!
Старик осторожно и робко осмотрелся кругом, не слышал ли кто этих слов.
– Ты очень добр, – сказал он затем, понизив голос, – ты хочешь дать кое-что старому Абунеце! Я думаю даже, ты еще что-нибудь прибавишь, если… – проговорил он совсем тихо, – если я верно понял тебя.
– Понял или нет, делай, что хочешь! Кто от своей честности умирает с голода, тот ничего лучшего не заслуживает. Какие еще у тебя, старик, сильные ноги и руки, я думаю, ты справишься с любым молодым парнем! Далеко ли еще до развалин?
– Не очень!
– Ладно! Мы потом вернемся сюда, старик, – сказал человек в красной чалме, поклонился укротителю змей и снова вернулся на дорогу.
Он поспешно пошел по направлению к развалинам, где там и сям стояли и лежали девушки, женщины и мужчины. Подойдя ближе, он услышал шум и брань.
Все бросились к тому месту посмотреть, чем кончится крупная ссора между цыганом и турком.
Лаццаро, человеком в красной чалме был он, как уже, наверно, отгадали читатели, по-видимому, хотел сначала убедиться, не нашли ли Реция и Саладин себе убежище в развалинах.
У входа в них, вся сгорбившись, сидела на корточках старая цыганка.
Лаццаро подошел к ней.
– Уходишь ли ты каждое утро вместе с другими в город или остаешься здесь? – спросил он ее.
– Я не могу больше ходить, сударь, я всегда здесь, – отвечала горбатая старуха.
– Не приходили ли вчера или сегодня новые бесприютные искать здесь убежище?
– Да, сударь, целая толпа пришла сегодня ночью.
– Не было ли между ними девушки с мальчиком?
– Ты говоришь о женщине с ребенком на руках!
– Каких лет был мальчик?
– Не старше четырех лет!
– Нет, я говорю не о том, я спрашиваю о…
В этот момент разговор их был прерван: на дороге Лаццаро увидел принца без проводника, приближавшегося к развалинам. Он был в европейском костюме, с чалмой на голове. Хотя платье его и было из лучшей материи, но ничто не обличало в нем его высокого звания, тем более он шел пешком. Однако по рукам его, обтянутым перчатками, можно было угадать в нем знатного турка.
Лаццаро отошел от цыганки и медленно пошел навстречу принцу, делая вид, что принадлежит к обитателям развалин.
Принц Юсуф, увидя его, знаком подозвал к себе.
– Ты живешь здесь? – спросил он.
– Да, знатный барин! – отвечал тот, в полной уверенности, что принц не узнал его, тем более что он был в турецком кафтане и чалме, и к тому же стемнело.
– Я отыскиваю здесь одну девушку из Скутари, – продолжал Юсуф. – Знакомо тебе это место?
– Да, знатный господин, я был прежде слугой в доме мудрого толкователя Корана Альманзора!
Принц был поражен.
– Так ты знаешь и дочь его? – обрадовался он.
– Рецию, знатный барин?
– Мне сказали, что она с мальчиком отправилась сюда!
– Дочь Альманзора? Тогда я знал бы об этом. Я видел бы ее. Нет, знатный господин. О, если бы мне только увидеть ее! Нет, знатный барин, она не здесь!
