Выхватив пистолет из ослабевших рук отца, она направила его на Букера.
— Хилари! — крикнула Джесси. — Не делай этого! — Она не была уверена, что та произведет точный выстрел.
Уже изрядно вымотавшиеся, Ной и Букер продолжали отчаянно колотить друг друга. Лишь на секунды они разъединялись, чтобы потом с новой силой возобновить схватку.
— Отдай мне пистолет, Хилари, — взмолился Чарльз, осторожно положив руку на плечо дочери.
Она стряхнула с себя его руку.
Я хочу, чтобы он был мертв. — В се глазах блестели слезы, а руки, сжимавшие пистолет, судорожно дрожа ли. — Он навредит мне, папа, — прохрипела она. — И
Может испортить жизнь, если я не убью его сейчас. Он будет говорить не правду… жуткую не правду.
Собравшись с силами, Ной все-таки подмял под себя Буксра и, забравшись ему на грудь, прижал ногами его руки. До него доносился обиженный, как будто детский голос Хилари, и он знал, что она намеревалась сделать. Она надеялась спасти себя, убив Букера. Почему-то эта мысль вызвала у Ноя новый приступ гнева, придавая ему сил. Ударив кулаком по челюсти Букера, он услышал, как треснула кость. Только потом он осознал, что трещали кости его собственной руки. Наконец-то Росс Букер потерял сознание.
— Опусти пистолет, Хилари, — приказал Ной, с трудом переводя дыхание. Склонив голову, он все еще продолжал сидеть на противнике. — Все кончено, — произнес Ной устало. Поднявшись на ноги, он старался прикрыть собой распростертое тело Букера от возможного выстрела. Медленно приближаясь к Хилари, Ной заметил ее лихорадочное состояние, от былой решимости не осталось и следа. — Отдай мне пистолет, — попросил он, заставляя себя быть спокойным и внимательно глядя на нее. Красивые черные глаза потухли, и, хотя они были устремлены прямо на него, у Ноя появилось чувство, будто она его не видела. Он никак не мог догадаться, о чем она думала в этот момент. — Пожалуйста, Хилари, отдай мне пистолет, — повторил он.
Хилари опустила оружие и тыльной стороной ладони прикрыла рот, чтобы не разрыдаться. Не спеша она окинула взором всех присутствующих: вначале Букера, затем Ноя и Джесси и наконец своего отца.
— О Господи! — безнадежно простонала она, и слезы струйками полились по ее лицу. — Извините! Мне так жаль! — Резко развернувшись, она выбежала из гостиной, а потом и из дома.
Ной собирался бежать за ней вдогонку, но Чарльз остановил его:
— Разреши ей уйти. Сейчас она нуждается в моей поддержке. В прошлом я не выполнял своего отцовского долга и теперь хочу исправить эту ошибку.
Ной протянул руку спешащей к нему через всю комнату Джесси. Обняв ее, он потерся щекой о пшеничные шелковые волосы.
— Хорошо, Чарльз, пусть будет по-вашему. Ей действительно нужна чья-то помощь, чтобы подумать о будущем. Хилари не…
Выстрел пистолета оглушил Ноя. Он почувствовал, как Джесси напряглась в его руках. Черты лица Чарльза Боуэна вытянулись, и было заметно, как в этот момент-он даже постарел. Никто не произнес ни слова, но каждый подумал об одном и том же: Хилари решила совсем не думать о будущем.
Май 1788 года
— Виновны!
Выпрямившись, как струна, Джесси присела на кровати. Виновны! Приговор продолжал отчетливо звучать в ее голове. Виновны! Она обхватила колени дрожащими руками. Крошечные капельки пота выступили у нее на лбу и на животе. Виновны!
Джесси взглянула на лежавшего рядом Ноя. Он не шевелился. Дыхание было ровным и мягким. Ощутив было потребность разбудить его, она быстро передумала, утешая себя тем, что Ной спал так безмятежно. Ее внутренний голос безмолвствовал, и она прислушивалась к успокаивающему ритму воды, рассекаемой носом «Клэриона», держащего путь домой.
Мысль о доме дурманила, пьянила. Они слишком надолго задержались в Англии, и от мучительных воспоминаний о судебном разбирательстве нелегко было избавиться. Джесси с нетерпением ждала возвращения в Виргинию. Она почти забыла то время, когда не испытывала ничего, кроме паники и страха, приближаясь к берегам Америки. Казалось, прошла целая вечность с того дня, когда они с Ноем в первый раз остались наедине в каюте «Клэриона». Взглянув на освещенную лунным светом скамью возле окна, Джесси лишь покачала головой от удивления. Неужели она когда-то хотела спать на этой скамье вместо того, чтобы разделить ложе с Ноем? Сейчас в это верилось с трудом.
Выпрыгнув из кровати, Джесси тихо прошла к гардеробу и достала пеньюар. Затем зажгла свечу и, прикрыв пламя рукой, чтобы не потревожить Ноя, еще раз посмотрела через плечо, прежде чем выйти в смежную комнату.
Ночь была прохладной, но Гедеон крепко спал, скинув с себя одеяла. Джесси поправила скомканное постельное белье, а малыш даже не пошевелился, это почему-то огорчило ее. В течение некоторого времени она постояла возле кроватки мальчика, глядя, как он спит. Его красивый маленький ротик был чуть приоткрыт, и в нем запросто поместился бы кончик большого пальца. Кулачок с ямочками подпирал щеку, отчего носик был забавно смещен в одну сторону. Джесси осторожно убрала с детского лобика выбившийся локон темных волос и нежно провела пальцем по пухленькой щеке. Полюбовавшись сыном, она подошла к кроватке, где посапывала сестричка Гедеона. Из-под одеяла виднелась белокурая головка малышки Бетани. Джесси поправила ее постель и, не удержавшись, кончиком пальца провела по изгибу изящного ушка.
Она не слышала, как подошел Ной, но, прежде чем он нежно обнял ее за талию и прижался подбородком к волосам, Джесси ощутила его присутствие в комнате. Поставив свечу, она прижалась к сильному мужскому телу.
— Они милые, правда? — спросила Джесси. — Я никогда не устаю смотреть на них и любоваться.
Граф и маленькая княгиня, — сонным голосом пробубнил Ной. — В одном течет голубая кровь, а другая только думает, что такая же благородная. Не считаешь ли ты это слишком сложной проблемой для человека, поставившего свою подпись на государственном документе, каким является Конституция, восемь месяцев назад?
Кажется, он точно знал, как вызвать улыбку жены.
— Не сомневаюсь, что мы сможем жить под одной крышей.
— Мы должны суметь. Я не собираюсь отступать. А почему ты пришла сюда сейчас?
— Мне послышалось, будто кто-то из детей заплакал.
Ной спрятал улыбку в ее пшеничных волосах. Не очень-то убедительно прозвучали ее слова.
— Милая лгунья, — ласково проворковал он.
При всем желании Джесси не смогла рассердиться. В его голосе слышалась лишь нежность. Она могла только любить его еще сильнее за то, что он так хорошс понимал ее.
— Идем спать, — сказала Джесси.
Когда они снова легли в кровать, прижавшись друг к другу, Ной участливо поинтересовался:
