Тем временем Элизабет нашла свой носовой платок и успокоилась.
– Извините меня, пожалуйста. Но с момента ее смерти прошло лишь девять месяцев, и мне все еще больно вспоминать об этом.
– Но если у вас есть средства к существованию, зачем вы нашли такое место работы? – спросил Джордж. С его стороны было весьма невежливо задавать так много вопросов, но девушка просто заворожила его.
Элизабет пожала плечами.
– Миссис Гоудвинд получала пенсию, мы жили на эти деньги. Но после ее смерти у нас остался лишь дом. Сначала мы пытались сдавать его жильцам, но не преуспели в этом. У меня нет необходимого для этого авторитета, а у Джоунса, лакея, и подавно. Жильцы не платили за проживание, вели себя бесстыдно, в комнате развели грязь и постоянно командовали Джоунсом и его женой. Это было невыносимо. Каким-то образом наш дом перестал быть нашим. Тогда я нашла себе это место работы. Общение с детьми нравится мне намного больше. К тому же с ними я занимаюсь только днем, а вечером могу пойти домой.
Значит, вечером она была свободна. Джордж задумался: удобно ли попросить ее о свидании? Они могли бы поужинать в «Уайт Харте» или прогуляться. Но нет, она наверняка откажется. Элизабет – воспитанная девушка; уже этот разговор в парке переходил все границы дозволенного. Было просто немыслимо приглашать к себе кого-то без посредничества дружественной семьи или без компаньонки, отбросив соответствующие рамки приличия. Но это ведь был не Лондон, черт возьми! Они находились на другом краю земли, и он не хотел упускать ее из виду ни на миг. Джордж просто обязан был отважиться. Она должна была отважиться… Черт, в конце концов, Хелен тоже решилась на не менее отчаянный поступок!
Джордж повернулся к девушке и попытался вложить в свой взгляд как можно больше обаяния и одновременно серьезности.
– Мисс Гоудвинд, – осторожно произнес он. – Вопрос, который я хочу сейчас задать, может показаться вам неприличным. Конечно же, я мог бы выбрать другой подход, например, незаметно последовать за вами, узнать имена ваших хозяев, попросить кого-то из знакомых мне членов общества в Крайстчерче представить меня в вашем доме – и уже тогда ожидать, что нас когда-нибудь официально познакомят. Но к тому времени вы, скорее всего, уже выйдете за кого-нибудь замуж, а у меня, признаться, плохо получается делать тонкие намеки. Поэтому, если вы не хотите провести остаток своей жизни с детьми вроде Роберта, послушайте меня: у вас есть все то, что я ищу; вы – красивая и образованная девушка, у вас есть дом в Крайстчерче…
Спустя три месяца Джордж Гринвуд женился на Элизабет Гоудвинд. Родители жениха не присутствовали на свадьбе; Роберту Гринвуду пришлось отказаться от поездки ввиду деловых обязанностей, тем не менее он передал молодоженам свое благословение, пожелал счастья и отписал Джорджу в качестве свадебного подарка многочисленные дочерние фирмы в Новой Зеландии и Австралии. Миссис Гринвуд рассказывала всем подругам, что ее сын женился на дочери шведского капитана, и постоянно намекала на родственные связи Элизабет со шведской королевской семьей. Она так никогда и не узнала, что Элизабет родилась в Квинсе и попала в Новый Свет благодаря тому самому сиротскому комитету. Впрочем, о невесте нельзя было сказать, что она невысокого происхождения. Элизабет выглядела очаровательно в своем белом кружевном платье, длинный шлейф которого несли за невестой Нэнси и Роберт. При этом Хелен бдительно следила за мальчишкой, так что Джордж мог не сомневаться, что Роберт не придумает ничего плохого. Поскольку Джордж сделал себе имя успешного торговца шерстью, а миссис Гоудвинд пользовалась авторитетом в обществе, сам епископ решил венчать молодых. Роскошную свадьбу сыграли в салоне отеля «Уайт Харт», где Джеральд Уорден и Говард О’Киф пили вволю в разных концах зала. Хелен и Гвинейре такое поведение супругов явно не мешало, и они с удовольствием следили за тем, как Рубен и Флёр вместе разбрасывали цветы по залу. Джеральд Уорден впервые осознал, что брак Говарда О’Кифа благословлен прекрасным сыном, из-за чего его настроение еще больше испортилось. Значит, на жалкой ферме О’Кифа появился наследник! Гвинейра же была, как и прежде, стройной, как ива. Джеральд пытался утопить свое горе в бутылке виски, а Лукас, наблюдавший за отцом, радовался, что Гвинейра смогла вернуться в номер отеля до того, как гнев Джеральда успеет утихнуть. Ночью он снова попытался приблизиться к Гвинейре, и, как обычно, она выказала свою готовность и делала все от нее зависящее, чтобы ободрить супруга. Но у Лукаса опять ничего не получилось.
5
Прошло достаточно много времени после визита Джорджа, прежде чем отношения Джеймса МакКензи и Гвинейры стали такими же, как и раньше. Гвин злилась на него, а Джеймс вел себя довольно грубо. Тем не менее оба понимали, что их любовь не угасла. У Гвин сердце обливалось кровью, когда она видела, с каким отчаянием во взгляде смотрит на нее Джеймс, а Джеймс не мог даже представить себе Гвинейру в объятиях другого мужчины. Но о возобновлении отношений не могло быть и речи – Гвин знала, что если бы она еще раз позволила ему дотронуться до себя, то никогда не смогла бы отпустить его.
С другой стороны, жизнь в Киворд-Стейшн постепенно стала по-настоящему невыносимой. Джеральд напивался каждый день и не давал ни Лукасу, ни Гвинейре и минуты покоя. Даже в присутствии гостей они не могли рассчитывать на спокойный день. Гвинейра настолько отчаялась, что решила поговорить с Лукасом и обсудить его интимные проблемы.
– Послушай, дорогой, – тихо произнесла она однажды вечером, когда Лукас снова лежал рядом с ней, обессиленный напрасными попытками и снедаемый чувством стыда. Гвинейра робко предложила совершить попытку возбудить супруга. Это было, пожалуй, самое непристойное, что могли делать вместе леди и джентльмен, но опыт Гвинейры с Джеймсом был многообещающим. Лукас же не выказывал никаких признаков возбуждения, даже когда она поглаживала и массировала его гладкую нежную кожу. Нужно было придумать что-то еще. Гвинейра решила использовать воображение Лукаса.
– Если я тебе не нравлюсь… из-за моих рыжих волос или если тебе нравятся более пышные формы… почему ты просто не представишь себе другую женщину? Я бы не злилась на тебя.
Лукас нежно поцеловал ее в щеку.
– Ты такая милая, – вздохнул он. – Такая чуткая. Я не заслуживаю тебя. Мне очень жаль. – Устыженный, он хотел отвернуться.
– От твоего сочувствия я не забеременею, – резко промолвила Гвинейра. – Лучше представь себе то, что тебя возбуждает.
