— И снова долгие годы вас здесь не будет? — прервала его мисс Мертенс с испугом. — Неужели Тюринген не имеет для вас никакой притягательной силы?
— Напротив, но я страдаю здесь, а вам, думаю, известно, что смелая операция иногда быстро и успешно излечивает рану, между тем как при постепенном и нерешительном лечении она может сделаться опасной. Я полагаю, что шотландский воздух будет очень полезен для меня.
Последним словам он постарался придать шутливый тон, но глубокая морщина на его лбу обозначалась все резче, так что Елизавета сомневалась в его веселом настроении.
Он поклонился мисс Мертенс, затем медленно пошел по дорожке и вскоре исчез за клумбами.
— Вот тебе раз! — печально произнесла англичанка. — Вместо того чтобы, как я надеялась, привезти к нам в Линдгоф молодую хозяйку, он опять отправится скитаться по свету и будет пропадать годами. Впрочем, если принять во внимание здешнюю атмосферу, это вполне понятно. Баронессу фон Лессен он терпеть не может, а между тем постоянно вынужден видеть, так как Елена заявила, что только в обществе баронессы забывает о безотрадности своего существования. К своему кузену он также не питает симпатии, и неудивительно — по моему мнению, фон Гольфельд — ужасный человек, и я хорошо понимаю господина фон Вальде, переживающего за Елену, которая отдала тому свое сердце.
— Значит, и вам это известно? — спросила Елизавета.
— Ах, деточка, это давно знают все. Елена любит Гольфельда так глубоко и с таким самопожертвованием, как только может любить женщина, но это чувство, которым она, по сути, живет, заставит ее когда-нибудь жестоко разочароваться. Господин фон Вальде видит это, но не хочет открывать сестре глаза, чтобы не причинить ей смертельной боли.
После этого разговора Елизавета и мисс Мертенс вышли из особняка и стали подниматься на гору и вскоре встретили Рейнгарда, возвращавшегося из деревни. Англичанка передала ему слова фон Вальде относительно поездки в Англию.
— Он мне еще ничего не говорил об этом, — сказал Рейнгард, — но вид у него был такой, словно он готов уехать из Линдгофа сию же минуту. Еще бы: хозяин дома, а должен изображать пятое колесо в повозке! Я бы на его месте показал бы им всем!.. Слава богу, господин Гольфельд уехал на несколько дней в Оденбург. Управляющий привез известие, что его ключница внезапно отказалась от места. Да ни одна и не останется — он слишком скуп.
В замке гостья была встречена с распростертыми объятиями. Ферберы приложили все усилия, чтобы ей было у них уютно. Ее комната была прибрана, повсюду лежали салфетки, на письменном столе тикали часы, на окне красовались цветы.
Пока мисс Мертенс раскладывала свои вещи, Елизавета занялась приготовлением чая. Тем временем подошел и дядя со своей неизменной трубкой, сопровождаемый Гектором. Рейнгард остался, так что собралось целое общество. Лесничий был в очень хорошем настроении. Елизавета сидела около него. Она прилагала все усилия, чтобы отвечать на его шутки, но ей это плохо удавалось. Дядя очень быстро заметил это и воскликнул:
— Эльза, да что с тобой? Тут что-то неладно! — Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза. — Ну конечно, глаза совсем не такие, как обычно. Ну так что означает это печальное лицо монашенки?
Елизавета покраснела до корней волос, постаралась отделаться шуткой и села за рояль, за которым дядя никогда не трогал ее.
Как благотворно подействовало на ее сжимавшееся сердце то, что она могла излить свои чувства в мощных аккордах! Оно говорило теперь сильным, могучим голосом. С души девушки как бы спала пелена, окутывавшая ее до сих пор, она с радостью и бесконечной мукой поняла, что любит…
Сколько времени она играла, Елизавета не знала, но пришла в себя, только когда из дверей на бюст Бетховена упала яркая полоса света. Мать зажгла большую лампу, и дочь увидела, что дядя сидит возле нее на подоконнике. Он, вероятно, подошел очень тихо.
Когда она убрала руки с клавишей, он осторожно провел рукой по ее волосам и растроганно произнес:
— Видишь ли, дитя, если бы я уже раньше не видел, что с тобою происходит нечто особенное, то узнал бы это теперь из твоей игры.
После того как мисс Мертенс поселилась в старом замке, жизнь Ферберов стала еще более устроенной. Гувернантка чувствовала себя здесь после долгих мучений у баронессы как дома и была окружена заботой и лаской. Чтобы отплатить как-то за это, она старалась быть полезной где только могла. Главным образом она занималась с маленьким Эрнстом, который под ее руководством должен был изучать английский и французский языки. Елизавета решила воспользоваться помощью приятной гостьи и усердно занималась. Кроме того, это помогало ей отвлекаться от невеселых мыслей.
Уроки с Еленой фон Вальде между тем продолжались. Гольфельд пробыл в Оденбурге только один день, он по-прежнему приходил слушать музыку и прилагал все старания, чтобы остаться с Елизаветой наедине. Он уже несколько раз придумывал разные предлоги, под которыми Елена должна была выйти в другую комнату, однако эти хитрости не достигали цели, так как Елизавета тотчас же вставала и уходила. На встречи по пути домой он тоже не мог рассчитывать, так как Эрнст и мисс Мертенс всегда выходили навстречу девушке. Из-за всего этого посещения замка становились все более тягостными для Елизаветы, и она благодарила Бога, что скоро наступит день празднества, так как после него в ежедневных уроках уже не было необходимости.
Накануне дня рождения фон Вальде Рейнгард, придя в старый замок, рассказал, что к баронессе приехала новая гостья.
— Только этой непоседы нам еще недоставало! — с досадой проговорил он.
— Кто же это? — в один голос спросили госпожа Фербер и мисс Мертенс.
— Ах, одна так называемая подруга Елены фон Вальде — придворная фрейлина из Л. Она хочет помочь в устройстве праздника. Вот несчастье-то! Она все перевернет вверх дном!
— А, это фон Киттельсдорф! — со смехом воскликнула его невеста. — У нее и правда вместо крови течет в жилах ртуть. Она очень легкомысленна, но, в общем, безвредна.
Позже Елизавета пошла в Линдгоф вместе с Рейнгардом. Когда они оказались возле замка, к подъезду как раз подвели верховую лошадь фон Вальде и вслед за тем из двери вышел он сам с хлыстом в руке. Елизавета не видела его с того дня, когда он так резко говорил с нею. Он показался ей очень бледным и мрачным.
В то время, как он садился на лошадь, на лестнице показалась молодая особа в белом платье. Она была очень красива. Грациозно сбежав по ступеням, она похлопала лошадь по шее, после чего дала ей сахару.
