— А откуда ты знаешь? — запинаясь, спросила маленькая темноволосая женщина, чей рот, обычно плотно сжатый, сейчас сам собой широко открылся от удивления. Герцог желал, чтобы местонахождение Элизабет оставалось тайной для всех.
— Что за глупый вопрос, милая! Досужие люди все знают, даже то, с кем вчера ночью ужинала в своем будуаре леди Никки Мэррей, — солгала Роксана. Осмотр места заточения Элизабет оказался не таким уж простым делом. — Вообще-то я хотела прийти к тебе еще вчера, но моя маленькая Дженни замучила меня просьбами посмотреть, каких успехов она достигла, занимаясь с новым учителем танцев. Кстати, он итальянец. Вот я и смотрела, как она танцует, а когда спохватилась, было уже поздно. Так скажи мне, какова она из себя?
— Мне очень жаль, но герцог дал на сей счет совершенно определенные инструкции, — веско проговорила Кристиана. — О ней — ни слова.
Кристиана Данбар была дочерью сестры Куинсберри, неудачно вышедшей замуж за человека, который к тому же был ниже се по общественному положению, но возвратившейся в лоно семьи, когда муж-шалопай, наконец проявив благородство, ушел в мир иной. И теперь ее дочь полностью зависела от милости своего дяди — герцога Куинсберри.
— Ах, вот оно что… А я-то надеялась посплетничать всласть о женщине, которая украла у меня моего Джонни. Сама понимаешь, какие бури бушуют у меня в душе, — улыбнулась очаровательная графиня. — Особенно сейчас, когда ей больше нечем кичиться. — Роксана лениво раскинулась на мягких диванных подушках, желтый атлас которых великолепно гармонировал с ее огненно-рыжими волосами и платьем цвета морской волны. — Вот бы потолковать с ней самой о превратностях судьбы, — вздохнула Роксана с театральной грустью.
— Извини, но я ничем не могу тебе помочь, — ответила племянница герцога, хотя сама, будучи по натуре человеком недобрым, сгорала от желания насладиться скандальной сценой.
— Понимаю, — снисходительно протянула Роксана. — И все-таки знаешь, до чего иной раз хочется насолить сопернице и сказать ей в глаза все, что о ней думаешь. Послушай, — предложила она в следующую секунду невинным тоном, — может, выпьем доброго кларета — того самого, который так любит твой дядя? Кстати, ответь мне, только честно, что ты думаешь о ребенке, которого только что родила Кэти Малкольм? Не знаю, как тебе, а мне кажется, что он ни капельки не похож ни на одного из Малкольмов.
Так между приятельницами завязался привычный разговор, сводящийся к обмену сплетнями с изрядной долей яда. Роксана из кожи вон лезла, рассказывая Кристиане сочные подробности самых свежих скандалов, зная о ее ненасытном интересе к горестям других людей. Поразительно похожая на свою мать, которая считала, что грехи ее юности вполне искуплены смертью супруга, Кристиана Данбар унаследовала от нее небывалое высокомерие и пренебрежение к ближним. Она выросла с сознанием того, что в ее жилах течет благородная кровь клана Дугласов. Гордая этим фактом, она никак не могла подыскать себе жениха, который соответствовал бы стандартам выдающегося семейства. Она в буквальном смысле была копией матери — такой же привередливой, чопорной, тщеславной и завистливой к чужому счастью.
День постепенно переходил в вечер, и расчет Роксаны на то, что кларет заставит подругу забыть строгие наставления дядюшки и развяжет ей язык, в конце концов оказался верным.
— Леди Кэрр действительно красива, — честно признала Кристиана Данбар после третьего бокала, сопроводив свои слова мимолетной гримаской, словно давая понять, каких сил ей стоило это признание. — Этого у нее не отнимешь даже сейчас, когда она ходит с брюхом. Ей рожать скоро, а она совсем не боится. — Последняя фраза была произнесена с явным раздражением.
— Ты часто с ней разговариваешь?
— Нет, она, видите ли, не желает со мной общаться.
— Такая заносчивость — и в ее-то положении? Ушам своим не верю!
— У нее хватило наглости даже своего отца обругать последними словами, когда он привез ее сюда. Ничего не скажешь, хорошую женушку подыскал себе твой любовник. Настоящая мегера!
— Хочется думать, что его в первую очередь привлекло ее богатство, — предположила Роксана, презрительно скривив губу.
— Еще бы, шестьдесят тысяч фунтов на дороге не валяются — любой мужчина польстится на такие деньги. — В голосе Кристианы зазвучала неподдельная горечь, что было вполне понятно: отсутствие солидного состояния как раз и было тем препятствием, которое мешало ей привлечь внимание достойных представителей сильного пола. Во всяком случае, так полагала она сама.
— Еще ни один мужчина не бросал меня по своей воле. Джонни был первым, — поведала Роксана подруге свою обиду, понизив голос.
— Теперь-то я понимаю, почему она не дает тебе покоя.
— Не могу простить ей этого. Стоит мне подумать о ней, и меня всю трясет от негодования. — Роксана сузила свои темные глаза, прикрыв их длинными ресницами, а затем, зло улыбнувшись, с каким-то отчаянным задором подняла бокал. — За наших соперниц, кем бы они ни были и где бы ни находились! Кстати, я слышала, молодой эрл Эглинтон остановил свой выбор на младшей дочке Калландера. Каков мерзавец! А ведь как ухаживал за тобой в прошлом месяце…
— Так ведь у нее белокурые кудряшки, — едко заметила Крисси, — к тому же дедушка дал двадцать тысяч в приданое. А нашему Эндрю только того и надо. — При воспоминании о крушении заветной мечты на ее щеках выступил румянец гнева.
— Мужчины часто питают слабость к блондинкам, — задумчиво пробормотала Роксана.
— Верно. Вот и у жены твоего Джонни Кэрра волосы светлые, как солома, — злобно откликнулась Кристиана, будто иметь такие волосы было вопиющим преступлением.
— И кудряшки, как у дочери Калландера? — мимоходом осведомилась Роксана, исподволь наблюдая, как постепенно багровеет лицо собеседницы — то ли от вина, то ли от злобы.
— Вот уж нет, в гордой леди Кэрр ничто не напоминает сопливую девчонку. И волосы у нее не вьются кольцами, а падают плавными, блестящими волнами.
— Так она не зачесывает их вверх?
Кристиана бросила на нее испытующий взгляд поверх бокала с вином:
— Скажи, я могу тебе доверять?
— Еще бы, — тут же заверила ее Роксана.
— Ты хочешь увидеть ее?
Роксана долго молила Бога, чтобы прозвучал именно этот вопрос. И вот теперь, после двух часов пустопорожней болтовни, наконец услышала его. Ей пришлось приложить все силы, чтобы разыграть равнодушие.
— Ну разве что из чистого любопытства, — проворковала она, покачивая свой бокал между пальцами, унизанными кольцами. — Интересно все-таки… увидеть ту, которая отняла у меня Джонни.
