Не был новым для нее укол зависти. Она всегда желала быть членом такой любящей и веселой семьи, как Тарлтоны. Но она задушила зависть. Это было предательством по отношению к матери. Она пробыла у них довольно долго. А завтра придется поехать к Фонтейнам.
Было почти совсем темно, когда она приехала в Тару. Она услышала завывание младшей дочки Сьюлин еще до того, как открыла дверь. Определенно, пора ехать в Атланту.
Но услышанная новость мгновенно изменила ее планы. Когда Скарлетт вошла, Сьюлин подхватила вопящего ребенка и стала успокаивать его. Несмотря на засаленные волосы и бесформенное тело, Сьюлин выглядела более милой, чем когда была ребенком.
— Ох, Скарлетт, — воскликнула она, — у нас такая волнующая новость, ты никогда не догадаешься… Тише, сладкая, тебе дадут на ужин хорошую косточку, ты избавишься от этого своего дрянного старого зуба и тебе больше не будет больно.
«Если новый зуб — это и есть волнующая новость, я даже не хочу этого слышать», — собиралась сказать Скарлетт. Но Сьюлин не дала ей это сказать.
— Тони дома! — опередила Сьюлин. — Салли Фонтейн приезжала к нам, чтобы сказать это. Тони вернулся. Жив и здоров. Мы едем к Фонтейнам завтра на ужин, как только Уилл управится с коровами. Ох, как это замечательно, Скарлетт!
Сьюлин сияла. Округ опять наполняется людьми.
Скарлетт захотелось обнять сестру. Такого желания она раньше не испытывала. Сьюлин права. Это замечательно, что Тони вернулся. Она боялась, что больше никто никогда не увидит его. Теперь это ужасное воспоминание последней встречи с ним может быть забыто навсегда. Он был так измотан, промок до костей, дрожал. Кто бы не замерз и не испугался? Янки шли по пятам за ним, он спасал свою жизнь после убийства чернокожего, который избивал Салли, и скалливага, которые подговорили черного дурака напасть на белую женщину.
Тони вернулся домой! Она едва дождалась следующего вечера. Округ возвращался к жизни.
Плантация Фонтейнов называлась Мимозой из-за рощицы деревьев, что окружали выцветший желтый домик. Нежно-розовые цветы деревьев опадали в конце лета, но листья были еще ярко-зеленого цвета. Они качались, словно танцоры, подхваченные легким ветерком, отбрасывая дрожащие узоры теней на пестрые стены похожего на масло дома. Он выглядел теплым и гостеприимным в косых лучах заходящего солнца.
«Ох, я надеюсь. Тони не очень изменился, — нервозно подумала Скарлетт. — Семь лет — это такое долгое время». Она еле тащила ноги, когда Уилл снял ее с багги. А если Тони выглядит старым, усталым и разбитым, как Эшли? Ей будет тяжело это вынести. Она поплелась позади Уилла и Сьюлин по дорожке к дому.
Дверь с шумом распахнулась, и все ее опасения исчезли.
— Кто это тут прогуливается, будто идет в церковь? Вы не додумались поспешить и поприветствовать героя, который вернулся домой?
Смех наполнял голос Тони так же, как это было всегда, его волосы и глаза были такими черными, как раньше, его широкая улыбка такая же яркая и озорная.
— Тони! — закричала Скарлетт. — Ты все такой же.
— Это ты, Скарлетт? Иди сюда и поцелуй меня. Ты тоже, Сьюлин: Ты не была щедра на поцелуи, как твоя сестра в старые времена, но Уилл наверняка научил тебя некоторым вещам после того, как вы поженились. Я намереваюсь расцеловать каждую особу женского пола старше шести во всем штате Джорджия.
Сьюлин нервно хихикнула и посмотрела на Уилла. Легкая улыбка на его спокойном лице означала разрешение, но Тони даже не затруднил себя дождаться этого. Он обхватил ее за растолстевшую талию и запечатлел поцелуй у нее на губах. Она покраснела от смущения и удовольствия, когда он отпустил ее. Франтоватые братья Фонтейн уделяли мало внимания Сьюлин в довоенное время щеголей и красавиц. Уилл положил ей на плечо свою твердую и теплую руку.
— Скарлетт, милая, — закричал Тони, раскрыв объятия.
Скарлетт шагнула к нему, крепко обвила шею руками. Ты подрос в Техасе, — воскликнула она.
Тони смеялся, целуя подставленные губы. Затем он поднял свою ногу, чтобы показать всем сапоги на высоких каблуках.
— Если бы каждый вырос в Техасе, — сказал он, — я бы не удивился.
Алекс Фонтейн улыбался из-за плеча Тони.
— Вы услышите о Техасе больше, чем надо знать, — протянул он, — только если, конечно. Тони впустит вас в дом. Он забыл о таких вещах. В Техасе они все живут около лагерных костров, под звездами, вместо стен и крыши.
Алекс светился от счастья. «Он, кажется, сам не против обнять и расцеловать Тони, — подумала Скарлетт, — а почему бы и нет? Они росли вместе, как два пальца на руке. Алекс, наверное, скучал по нему ужасно». Неожиданно слезы брызнули у нее из глаз. Шумное возвращение Тони домой было первым радостным событием в округе после того, как войска Шермана опустошили все вокруг. Она едва ли знала, как реагировать на такой приход счастья.
Жена Алекса, Салли, взяла ее за руку, когда они вошли в потертую гостиную.
— Я знаю, что ты чувствуешь, Скарлетт, — прошептала она. — Мы почти забыли, что такое веселье. Сегодня в доме было больше смеха, чем за последние десять лет вместе взятых. Мы заставим стропила звенеть сегодня.
Глаза Салли были тоже полны слез.
Затем стропила начали звенеть. Приехали Тарлтоны.
— Благодарение небесам, ты вернулся целым, мой мальчик, — Беатриса Тарлтон приветствовала Тони. — Ты можешь выбрать любую из моих трех девочек. У меня только один внук, а я не становлюсь моложе.
— Ох, Ма! — простонали хором Хетти, Камилла и Миранда Тарлтоны.
Затем засмеялись. Увлечение их матери племенными лошадьми и людьми было известно всей округе, чтобы они могли разыгрывать смущение. Но Тони покрылся ярким румянцем.
Пока не стемнело Беатриса Тарлтон настояла на том, чтобы Тони показал ей лошадей, которых пригнал с собой из Техаса, и спор о превосходстве восточных чистокровок над западными мустангами продолжался, пока все остальные не взмолились о перемирии.
— К столу! — пригласил Алекс. — Я даже нашел немного настоящего виски для празднества.
Скарлетт пожалела — не в первый раз — что крепкие напитки были тем удовольствием, в котором женщинам автоматически отказывали. Она бы выпила немного. Более того, ей бы доставило удовольствие поговорить с мужчинами вместо ссылки на другой конец комнаты к женским сплетням и разговорам о детях и домашнем хозяйстве. Она никогда не понимала и не принимала традиционное разделение полов. Но так был устроен мир, и она должна была следовать предписанному. По крайней мере, она могла развлекать себя наблюдением за дочками Тарлтонов, которые старались показать, что совсем не думали о том же самом, что и их мама: если бы только Тони посмотрел в их сторону!
