Подобная секретность, должно быть, заинтриговала девушку, потому что она тут же стала говорить шепотом:
– Но почему? И как вы могли остаться в живых, когда газеты писали…
– Я знаю, милая, знаю. – Он с опаской посмотрел на проходившую мимо группу. – Не могли бы мы поговорить об этом где-нибудь в менее людном месте? Давайте пройдемся вой до той рощи.
– О, я совсем забыла! Простите меня, но мне нужно спешить к экипажу полковника Ситона.
Венеция двинулась по тропинке дальше, в сторону березняка, Лахлан последовал за ней. Похоже, она направлялась туда, куда нужно.
– Ваши друзья ждут вас там? – спросил он с невинным видом.
– Нет, я должна вернуться на холм с лошадью к полковнику. Мы поднимались к вершине, когда он вдруг как-то странно повредил ногу, и теперь, чтобы спуститься, ему понадобится лошадь.
– Вы говорите «Как-то странно…». Его травма вызывает у вас сомнения?
Венеция рассмеялась:
– Я подозреваю, что он просто притворился, чтобы остаться с тетушкой наедине. Поскольку я от всего сердца ему сочувствую, то должна поддержать его невинный обман и подняться к ним верхом на лошади.
Росс покачал головой:
– Вы одеты совсем не для верховой езды, да и чтобы распрячь лошадь потребуется немало времени. Позвольте мне отвезти вас наверх в моей карете.
– Карета не сможет преодолеть такой крутой подъем, сэр.
– С этой стороны холма – да. Но на другой стороне есть удобная дорога к вершине, – солгал он.
– Вы уверены?
Лахлан улыбнулся:
– Большинство людей об этом не знают. Мой экипаж тут недалеко, остался как раз за деревьями. Позвольте мне отвезти вас наверх. Полковнику, чтобы подняться в карету, может понадобиться моя помощь. – И он предложил девушке руку.
– Сильно в этом сомневаюсь, – со смехом заметила Венеция, но все равно оперлась на его руку. – Однако полагаю, что для его блага нам следует поддерживать видимость.
– Да. – Он осторожно накрыл ее затянутую в перчатку ладонь своей рукой. – Кроме того, у нас будет возможность побыть наедине, хотя и совсем недолго.
Ее лицо радостно вспыхнуло.
– О, Лахлан, я так рада, что вы живы!
Острое чувство вины пронзило его. Недолго бедняжке осталось этому радоваться!
– Но вы должны рассказать мне, как… – начала она.
– Не сейчас, дорогая, подождите, пока мы будем одни.
Скорее бы это случилось. Его тело еще ломило после поездки на прошлой неделе. У него больше не было сил притворяться, даже если она станет презирать его.
Несмотря на пульсирующую боль в бедре, Лахлан ускорил шаг, не обращая внимания на взгляды, которые она бросала на него украдкой. Он был слишком занят и следил за тем, чтобы вблизи никого не было. Их отъезд должен пройти спокойно.
– И все же, как вы узнали об этой дороге к вершине? – спросила Венеция.
– Я же учился в Эдинбурге.
– Я забыла об этом, – сказала она и задиристо добавила: – Возможно, потому, что вы там мало чему научились и вернулись в Росскрейг таким же необузданным, каким были до отъезда.
Слово «необузданный» больно задело его. В юности он десятки раз в день слышал его от отца.
– Вряд ли вы можете помнить, каким я был, когда меня отправляли в школу. Ведь тогда вы были еще совсем крошкой.
– Верно, но я слышала разговоры. И я помню, каким вы вернулись.
– Да. – Он нахмурился. – Вы называли меня «грязным дикарем».
К его удивлению, она рассмеялась:
– Только потому, что вы отвратительно ко мне относились. Говорили, что у вас есть дела поинтереснее, чем нянчиться с «глупой девчонкой».
– Вы хотите сказать, что не считали меня «грязным дикарем»?
Нежный румянец, окрасивший ее щеки, вызвал у него большое волнение.
– Я находила вас восхитительным, неотразимым.
Стараясь скрыть свои чувства, он заметил с иронией:
– Ах, ну да, вы же тогда были девочкой. Девочкам часто приходят в голову забавные мысли.
Такой тон был явно некстати, потому что ее рука, покоившаяся на его локте, напряглась.
– Лахлан? – спросила она с тревогой в голосе.
– Что, милая?
– Как случилось, что вы оказались сегодня здесь, рядом с нами?
Проклятие! Она начинала осознавать странность происходящего. Слава Богу, карета была уже видна. Ускорив шаг, он стал рассказывать историю, которую придумал на этот случай.
– Когда полковник вышвырнул меня с бала прошлой ночью, я отыскал гостиницу, в которой вы остановились. Сегодня утром я надеялся встретиться и поговорить с вами, но потом появился Ситон, и я решил, что лучше… попытаться увидеть вас, когда вы будете одна.
Они подошли к карете, и Росс вздохнул с облегчением.
– Вот и мой экипаж, – сказал он и крикнул парню на козлах: – Поспеши, Джейми! Мы отправляемся!
Его давний партнер кивнул и натянул вожжи, а Лахлан помог Венеции подняться в карету и ловко запрыгнул следом.
Экипаж рванул с места так резко, что девушку отбросило назад, на подушки. Росс воспользовался этим, чтобы задернуть шторки на окнах.
– Лахлан, – укоризненно сказала она, – может, вы не так часто бывали в свете, но наверняка понимаете, что я не могу оставаться с вами в карете при занавешенных окнах.
Она потянулась, чтобы раздвинуть шторки, но он перехватил ее руку:
– Не надо.
Она удивленно взглянула на него:
– Я не могу…
– Сможете. По крайней мере до тех пор, пока мы не выедем из парка.
– Что вы имеете в виду? – настороженно спросила она. – Мы должны подняться на Трон Артура.
Отпустив ее руку, Лахлан слегка приоткрыл шторку и выглянул наружу.
– Делайте, как вам говорят, и все будет хорошо.
Девушка уставилась на него так, словно он ее ударил, но у него не было времени нянчиться с нею. Они уже приближались к воротам. Раньше там прохаживались караульные – возможно, из-за того, что дорога проходила мимо королевского дворца. По счастью, короля там сегодня не было, и Лахлан надеялся, что ленивые стражи пропустят его и с закрытыми шторками. Но если нет…
– Лахлан! Я требую, чтобы вы сию же минуту остановили карету!
Он оглянулся и увидел, что она сердито смотрит на него. У него мелькнула мысль: может, сказать, что он похитил ее ради того, чтобы жениться, – но на такой чудовищный обман он не был способен. Пора кончать с притворством.
– Простите, но я не могу.
При этих словах Венеции стало дурно. Ей следовало насторожиться еще тогда, когда он только появился в парке. Но она как последняя дура слишком обрадовалась, что он оказался жив.
– Почему же?
Он отодвинул шторку и снова выглянул наружу.
– Я удивлен, что вы до сих пор не догадались, в чем дело.
Сердце ее на мгновение замерло, а затем лихорадочно забилось.
