– Но что могло привести ее сюда? – спросил Калеб.
– Это может быть все, что угодно, – со вздохом признал Джастин. – Если помнишь, я совсем ее не знаю.
Калеб сложил руки на груди.
– Я помню ее отца – вспыльчивый тиран, которого всегда окружали ложь, тайны и догадки. Может, Виктория что-то о нем скрывает?
Джастин выпрямился. Он не думал об этом, но это вполне может оказаться правдой. Хотя слуги докладывали ему, что Мартин Рид ни разу не приезжал к дочери в поместье, а она ездила домой в Стрэтфилд очень редко, они изредка обменивались письмами. Возможно, Виктория приехала сюда из-за отца. Джастин верил, что этот ублюдок, чтобы спасти собственную шкуру, не задумываясь, заставил бы дочь изображать шлюху.
Если дело обстоит именно так, то такая правда может развязать Джастину руки во всех смыслах. Если у него будет что-то против Рида, не придется больше беспокоиться о том, что его собственные семейные тайны выплывут наружу.
– Я попробую кое-что разузнать, – предложил Шоу. – Пригодятся связи моего брата среди военных. Да и вообще секретность – его второе имя.
Джастин кивнул:
– Да, будь добр, Шоу. А мне пока нужно найти способ помешать ей в поисках любовника. Не хочу, чтобы ее разоблачили.
Калеб покусал губы.
– Может, предложить ей кого-нибудь конкретного? Эй, Шоу, ты же у нас по женской части?
Джастин понял, что потерял всякий контроль над чувствами, когда Шоу вскинул руки и стал пятиться к выходу из гостиной.
– Нет, черт подери, нет! – воскликнул Шоу, встретившись взглядом с Джастином. – Одно дело – позабавиться с бывшей любовницей старого друга, когда он сам благословит тебя на это, и совсем другое – тащить в постель жену этого самого друга, даже из самых благих побуждений!
– Да ладно! – фыркнул Калеб. Он то ли не понял чувств брата, то ли ему нравилось ломать комедию. – Виктория никогда не интересовала моего брата иначе как выгодная партия. Ты еще окажешь ему услугу!
Джастин моргнул, стараясь отогнать красное марево, вставшее перед глазами. Откуда в нем вдруг такие собственнические наклонности? Он никогда не возражал, если любовницу, к которой он остыл, брался утешать кто-то из друзей.
Но Калеб не прав. Он не потерял интереса к Виктории. До сих пор. Несмотря на все попытки.
– Мы не будем искать для Виктории любовника! Ни Шоу, ни кого-то другого! – прорычал он сквозь стиснутые зубы.
– А это бы решило все твои проблемы, – заметил Калеб.
– Нет! – взревел Джастин, едва сдерживаясь, чтобы не схватить братца за шкирку и не встряхнуть хорошенько. – Я не хочу, чтобы у нее вообще был любовник!
Никто, кроме него. Хотя ему не стоило так бурно выступать против ее планов. Калеб и Шоу уставились на него. Джастин выругался.
– А почему? – спросил Калеб, на этот раз серьезно.
Джастин отвернулся и уставился в огонь. Перед мысленным взором снова вставала Виктория. Она выгнулась дугой, она стонет, груди обнажены, голова запрокинута назад от удовольствия. Он представил, что рядом с ней такой будет другой мужчина, и у него свело желудок.
– По закону она моя. И мне нужно беречь репутацию, – ответил он, хотя это объяснение даже ему самому не казалось особенно искренним. – И хватит об этом.
Но он знал, что на этом дело не кончится. Теперь, когда Виктория вступила в игру, ему придется иметь с ней дело. Ему не удастся избежать ни ее, ни страсти, полыхающей между ними. В конце концов, это приведет к закономерной развязке.
И он не мог больше ждать.
Виктория расправила складки платья и пощипала себя за щеки, чтобы вернуть им хоть немного краски, после чего вышла из экипажа на оживленную улицу. Она окинула взглядом еще один приличный с виду дом. Снаружи он выглядел весьма респектабельно. Внутри ее ждало нечто совсем иного рода – разгульная вечеринка, полная похотливых мужчин, бесстыжих женщин… и, возможно, опасность, которая исходила как от человека, ответственного за исчезновение Хлои, так и от Джастина.
Она задрожала, вспомнив его жаркий, опаляющий поцелуй, который жег ей рот, как клеймо. Он играл с ней, будил в ней страсть, превращал в ложь все те годы, когда она делала вид, что выбросила его из головы.
Может быть, сегодня она увидит его. А если и нет, Виктория не обманывала себя: это произойдет – не в этот, так в другой раз. Они теперь вращаются в одних и тех же кругах. Хотя она в действительности совсем не знала мужа, Виктория догадывалась, что вчерашняя бравада, демонстрация своих планов подействовала на него, как красная тряпка на быка.
Она допустила ошибку, из-за гордости и желания насолить ему, сбить спесь. Но у нее нет и не должно быть задачи, помимо расследования исчезновения Хлои. Если Джастин помешает ей, все, чем она пожертвовала, чтобы приехать в Лондон, окажется напрасным.
Она тряхнула головой и вошла в переполненный бальный зал. Хватит думать о Джастине. Что сделано, то сделано, она открылась перед ним, и этого не изменишь. Но сейчас ей нужно сосредоточиться на Хлое.
На этот вечер приглашен один из бывших покровителей ее подруги. Долг Виктории – найти этого человека и поговорить с ним, осторожно подведя разговор к Хлое. Виктория надеялась, что этот человек что-то знает о ее местонахождении – или, по крайней мере, о том опасном джентльмене, который начал преследовать Хлою незадолго до ее исчезновения.
Едва Виктория вошла в полный людей бальный зал, как ее тут же окружили многочисленные поклонники. Они неприкрыто на нее пялились, рассыпались в комплиментах и делали намеки, от которых у нее мурашки бежали по коже.
Но иногда – только иногда – в ней вдруг вспыхивала гордость: они так сильно желали ее… Несколько лет Виктория прожила в уверенности, что ни один мужчина, особенно опытный в любовных делах мужчина, никогда ее не захочет. То, что сейчас появилось столько желающих стать ее любовниками, благоприятно сказывалось хотя бы на ее уверенности в себе.
Окруженная толпой кавалеров, она окинула взглядом зал. Ее коробило от того, сколько добропорядочных с виду джентльменов кружат по залу, улыбаются, хохочут – одним словом, веселятся по полной со своими любовницами и женщинами легкого поведения.
А жены их в это время сидят дома. Их не приглашают на такого рода мероприятия. Сколько их сегодня осталось брошенными с разбитым сердцем? Скольким пришлось в одиночестве переживать трагедию и муку, как пришлось ей после отъезда Джастина?
Виктория вздохнула. Эти пустые, без любви заключенные, не имеющие никакой силы браки – только отражение ее собственного. И пылкие объятия Джастина ничего тут не изменят, сколько бы их ни было.
– Вот ты где, моя дорогая!
Виктория обернулась с неискренней улыбкой на устах, которую она отточила до совершенства с момента прибытия в Лондон, и увидела хозяйку дома, Алиссу Мэннинг, которая шла к ней с распростертыми объятиями. Виктория напряглась, волнение захлестнуло ее.
