Но одну вещь Гарет все же усвоил за все эти годы: его бабушка очень хорошо разбиралась в людях. К тому же дневник был написан по-итальянски. Даже если в нем и содержались какие-либо интимные секреты, мисс Бриджертон вряд ли о них узнает.
Приняв решение, Гарет достал из кармана дневник.
С этого момента жизнь Гиацинты наконец-тостановится такой же волнующей, как жизнь ПрисциллыБаттеруорт. Правда, необходимо исключить скалы...
Гиацинту заинтриговали явные сомнения Сент-Клера. Прежде чем обернуться к бабушке, он сначала внимательно изучил ее своими ясными голубыми глазами. Гиацинта, естественно, старалась не выдать своего интереса. Она понимала, что он колеблется – доверить ли свое дело бабушке в ее присутствии – и подозревала, что если каким-то образом вмешается, это повлияет на его решение.
Но видимо, она прошла проверку, потому что через минуту он достал из кармана маленькую книжечку в кожаном переплете.
– Что это? – Леди Данбери взяла книжку в руки.
– Дневник бабушки Сент-Клер, его сегодня принесла Каролина. Она нашла его среди вещей Джорджа.
– Он на итальянском, – заметила графиня.
– Да, я это понял.
– А почему ты принес его мне?
Гарет улыбнулся:
– Ты всегда говорила мне, что знаешь все. Если не все, то уж всех точно.
– Мне вы тоже сказали об этом сегодня, – поддержала его Гиацинта.
– Благодарю вас, – оттенком покровительства сказал Гарет, повернувшись к Гиацинте. В тот же момент на нее сердито посмотрела леди Данбери.
Гиацинта слегка поежилась. Но не потому, что графиня на нее рассердилась. К этому девушка давно привыкла. Ей не понравился снисходительный тон мистера Сент-Клера.
– Я надеялся, что ты, возможно, знаешь какого-нибудь уважаемого переводчика, бабушка.
– С итальянского?
– Да, похоже, потребуется знание именно этого языка.
– Хм. – Леди Данбери постучала тростью по ковру так, как обычный человек постучал бы пальцами по столу. – Итальянский? Он не так распространен, как французский, который знаком всякому приличному человеку...
– Я умею читать по-итальянски, – вмешалась Гиацинта.
– Вы шутите, – опередил графиню Гарет.
– Вы не все обо мне знаете, – Гиацинта леди Данбери.
– Да, конечно, но итальянский?
– В детстве у меня была гувернантка-итальянка. Ей нравилось учить меня своему языку. Говорю я, конечно, плохо, но если прочитаю одну-две страницы, то пойму, о чем идет речь.
– Но здесь больше чем одна-две страницы.
– Разумеется, но я буду читать больше чем две страницы за один раз. И потом... он вряд ли написан в стиле старых римлян.
– В таком случае это была бы латынь, – ехидно заметил Гарет.
Гиацинта стиснула зубы.
– Ради Бога, мальчик, дай ей книжку.
Гарет не заметил, что дневник был в руках у бабушки, что, по мнению Гиацинты, свидетельствовало о том, что он крайне взволнован. Он встал, взял у леди Данбери дневник и повернулся к Гиацинте. С минуту он колебался, и Гиацинта, возможно, этого и не заметила бы, если бы не смотрела ему прямо в лицо.
Он протянул ей книжку и пробормотал:
– Прошу, мисс Бриджертон.
Гиацинта приняла книгу со странным чувством, будто он вручил ей свою судьбу. Девушка даже слегка поежилась под его изучающим взглядом.
– Вам холодно, мисс Бриджертон?
Она покачала головой и стала рассматривать книжку, чтобы избежать его взгляда.
– Страницы очень хрупкие, – сказала она, осторожно переворачивая одну.
– О чем это говорит?
Гиацинта снова стиснула зубы. Она чувствовала дыхание Гарета Сент-Клера на своей шее, и это вовсе не доставляло ей удовольствия.
– Что ты над ней навис! – рявкнула леди Данбери. Он немного отодвинулся, но недостаточно, чтобы Гиацинта почувствовала себя непринужденно.
– Ну что? – требовательно спросил он.
– Она пишет о своей предстоящей свадьбе. Я думаю, она должна выйти замуж за вашего дедушку через... три недели. Полагаю, церемония состоялась в Италии.
Гарет кивнул и потребовал:
– Продолжайте.
– И... – Гиацинта наморщила нос, как она всегда делала, когда задумывалась. Этот жест был не слишком привлекательным, но не могла же она сейчас не думать!
– Что она написала? – нетерпеливо спросила леди Данбери.
– ...О, правильно! Она не очень счастлива, что выходит замуж.
– А кто бы был счастлив? – вставила леди Данбери. – Этот человек больше напоминал медведя, да простят меня те в этой комнате, кто с ним одной крови.
Гарет проигнорировал реплику бабушки.
– Что еще?
– Я же сказала вам, что не очень хорошо знаю итальянский, – вспылила Гиацинта. – Мне нужно время, чтобы разобраться.
– Возьмите его домой. Вы все равно увидите Гарета завтра вечером, – сказала графиня.
– Вот как? – спросила она в тот же момент, как Сент-Клер сказал:
– Как это?
– Ты должен сопровождать меня на вечер поэзии к Плейнсуортам. Или ты забыл?
Гиацинта с удовольствием наблюдала за тем, как рот Гарета Сент-Клера сначала открылся, а потом закрылся в явном страдании. Она даже решила, что он немного напоминает задыхающуюся рыбу.
– Я право же... То есть я хочу сказать, я не могу...
– Можешь и пойдешь. Ты обещал.
Он смотрел на бабушку с недоумением.
– Что-то я...
– Если не обещал, то должен был, и если ты меня любишь...
Гиацинта кашлянула, чтобы скрыть смех, а потом напустила на себя серьезность, когда он бросил на нее злобный взгляд.
– В моей эпитафии, – сказал Гарет, – будет написано: «Он любил свою бабушку даже тогда, когда никто ее не любил».
– И что в этом плохого?
– Я приду, – покорно вздохнул он.
– Захватите вату, чтобы заткнуть уши, – посоветовала Гиацинта.
– Неужели это будет хуже вчерашнего музыкального вечера? – Его ужас был неподдельным.
– Леди Плейнсуорт до замужества была Смайт-Смит.
Леди Данбери подавила смешок.
– Мне лучше поехать домой. – Гиацинта встала. – Я постараюсь перевести первую запись до завтрашнего вечера, мистер Сент-Клер.
– Буду вам очень признателен, мисс Бриджертон.
Гиацинта кивнула и пошла к дверям, стараясь не замечать странного ощущения у себя в груди. Господи, это же только книга! А он всего-навсего мужчина.
Ее раздражало странное желание произвести на него впечатление. Она хотела сделать нечто, что свидетельствовало бы о ее уме и интеллигентности, нечто, что заставило бы его смотреть на нее по-другому, а не с нескрываемым сарказмом.
– Разрешите проводить вас до двери.
От удивления Гиацинта остановилась. Она не ожидала, что он окажется так близко.
