– Нет вроде. Не помню.
– А почему вы приехали всего на два дня?
– Потому что я подписал еще один контракт на Бомбей. Это займет побольше времени, зато я хочу подкопить денег, чтобы никуда не уезжать все лето. – Он махнул в сторону окна. – Дни будут длиннее. Света будет больше. И у меня будет больше времени для моих картин.
Я налила себе еще кофе.
– А зачем вы вообще тогда ехали сюда из Гавра? Оставались бы там.
Он посмотрел на свои руки.
– Мне очень надо было вернуться к моим кистям и краскам, хотя бы на два дня. – И он неожиданно улыбнулся. – Я по ним изголодался. Ханна, вы думаете, что я сумасшедший?
– Нет. Конечно же, нет. Я просто хотела бы...
Я умолкла, а он откинулся на стуле и расхохотался.
– Хотели бы, чтобы я не был таким скучным мазилой?
– Ну, нет же, Тоби. Нет. Просто я не совсем понимаю, что вы делаете. А теперь послушайте, что я вам расскажу.
Он сложил на груди руки, сосредоточил на мне свое внимание и сказал:
– Начинайте, красавица.
Я видела, что поначалу он не очень внимательно прислушивался к моим словам, но так было только поначалу.
– Шляпной булавкой? – переспросил он. – О Господи, где были ваши мозги, безрассудная девчонка? Он же мог вас зарезать!
– Нет. Он очень растерялся, ведь я сабо чуть не сломала ему ногу в коленке. В любом случае все обошлось, так что не ругайтесь.
Тоби рассмеялся, когда я начала рассказывать ему об опии с коньяком, и нахмурился, когда я поведала ему, как залезла под одеяло рядом с моим бесчувственным гостем. Когда же я заговорила о мистере Бонифейсе и его предложении, он очень удивился.
– Почему вы его не приняли?
– Ну, вы же знаете, я совсем не хочу возвращаться в Англию. Не хочу, чтобы мне что-то напоминало о моей тамошней жизни.
– Все равно, – медленно произнес он, – если работа честная, вам было бы там гораздо лучше.
– Он предлагал пойти к консулу.
– Неплохо. Так что же? Стоит вам опять там оказаться, и все ваши сомнения исчезнут без следа. – Он помолчал. – Знаю, у вас Англия связана со всем тем, что с вами случилось после смерти матери, но и Франция для вас не самое счастливое место, если вспомнить ваш колледж.
– Все это глупо, – сказала я, – но я все равно ничего не могу поделать. Тоби, не могу же я заставить себя чувствовать иначе, чем чувствую. Ладно. Я не еду, а вы перестаньте меня перебивать, потому что так я никогда не кончу. У меня ведь был еще один гость.
Я рассказала ему о молодой даме и двух слугах, которые унесли мистера, как я узнала, Дойла, хотя он все еще был без сознания.
– Мне кажется, она американка, – сказала я, – и очень злая к тому же. Ох, Тоби, это было ужасно. Она сказала, что это я ограбила джентльмена, ну, налетела на меня, обозвала потаскушкой и воровкой. Я была так ошарашена, что не могла слова вставить, да она меня и не слушала. И мадам Бриан мне не помогла. Она ушла к себе и сидела тихо, пока все не закончилось.
– Старая дура, – сказал Тоби и со злостью стукнул по столу, так что зазвенела посуда. – Если бы у этой американской идиотки были мозги, она бы сообразила, что вы его не ограбили, а предоставили ему свою постель, да еще выстирали ему рубашку. Какого черта вы приволокли его к себе, юная Маклиод?
– А что мне было делать? – с раздражением ответила я. – Не могла же я оставить его на улице. Он был без сознания и наверняка бы замерз и умер.
– Тогда он, наверно, научился бы не гулять в одиночку по таким местам, да еще ночью.
– О, не будьте таким бессердечным.
– Это он бессердечный. Тоже мне приключение для иностранного туриста – бродить по кварталу апашей. Но уж если ему очень захотелось, он должен сам расхлебывать последствия. Расквашенный нос или нож в сердце – это не имеет значения. А тут, на тебе, какая-то американская мегера еще честит девушку, которая спасла его никчемную жизнь.
Тоби выскочил из-за стола, чуть не перевернув стул, на котором сидел, и принялся ходить по студии. Веснушки еще ярче выступили у него на лице, потому что он побледнел от ярости.
– Она не приведет полицию, – прорычал он. – Если она еще сама ничего не поняла, они ей там быстренько разъяснят. Но я бы, клянусь честью, очень хотел, чтобы она пришла. Меня-то уж она не испугает. Я бы ей все сказал, это точно.
Я поднялась и подошла к нему, чтобы прекратить его бессмысленное хождение.
– Нет, пусть она не приходит. Пусть все так и закончится. Я буду только рада. Тоби, пожалуйста, успокойтесь. Все прошло, и давайте об этом забудем. Я совсем не хотела, чтобы вы рассердились, наоборот, я думала, вы посмеетесь.
Он долго смотрел на меня сверху вниз, и постепенно выражение лица у него изменилось. В глазах у него опять появился азартный огонек, и он взглянул на окно. Утро было на удивление ясное, солнечное, на небе не было ни облачка. Так иногда бывает в самом конце зимы. Неожиданно он бросился к столу и принялся торопливо собирать грязную посуду и ставить ее в раковину.
– Свет идеальный, – бормотал он. – Ну-ка, Ханна, помогите мне.
– Пожалуй, я помою посуду, пока вы будете готовиться.
– Нет, нет, – нетерпеливо проговорил он. – Пусть будет полная раковина. Подождите минутку. – Он схватил себя за подбородок и, не отрываясь, смотрел на меня. – Я хочу косы. Да. Заплетите косы и... – Глаза у него засверкали, и он ударил кулаком в ладонь другой руки. – Пойдите и наденьте ваше темно-синее платье. Пожалуйста, Ханна. То самое, с большим вырезом, черт его знает, как вы его называете.
– Но это мое самое старое платье, – сказала я. – Лучше я надену новое.
– Нет, нет, нет! Синее. Пожалуйста. Будьте хорошей девочкой. – Он бросился к двери. – Только, пожалуйста, побыстрее. Я уже смешиваю краски.
Мне стало смешно от его нетерпения, но он больше ничего не сказал, и, когда я оглянулась, уже стоя возле своей двери, он ногой отодвигал стол и ставил стул возле раковины. Через десять минут я вернулась. Он уже стоял возле мольберта.
– Что вы от меня хотите?
Конечно, я вымылась, и платье было глаженое, но все-таки с косичками и в старом платье я выглядела не лучшим образом. Правда, меня это не волновало, потому что на картинах Тоби все выглядело совсем иначе, чем в жизни.
– Садитесь на стул, красавица, на стул, пожалуйста, – сказал он. – Нет, подождите. – Он схватился за волосы. – Послушайте, мне надо, чтобы вы обнажили плечи. Ханна, не возражаете, если мы приспустим платье с плеч, а?
Я улыбнулась ему, правда, не без иронии. Как это было похоже на Тоби! Спрашивать, не возражаю ли я, когда все благородные дамы носят куда более откровенные декольте. Я расстегнула две пуговицы и сказала:
– Нет, я не возражаю. Так хорошо?
– Еще немножко. Нет, на полдюйма меньше. Вот. Прекрасно – Он отступил на три шага. – Медленно повернитесь. Интересно, что это у вас на правом плече?
