Разгоравшийся спор о достоинствах и недостатках физических методов воздействия при воспитании подрастающего поколения прервало неожиданное появление изначальной причины ученой дискуссии.
— В чем дело? Что здесь происходит? Зачем шумим? — весело поинтересовалась Эмили.
В гостиной воцарилась мертвая тишина, все взоры обратились к девушке, стоявшей у распахнутой двери, излучая тепло и блистая светским лоском. Кремово-голубое атласное платье с рюшами плотно облегало бедра, сбегая вниз кружевными оборками, из-под которых кокетливо выглядывал край нижней юбки цвета слоновой кости. Наряд завершали подобранные в тон перчатки, украшенные перламутровыми пуговицами, а волосы на висках были заколоты такими же гребнями. «Да ведь это же мой подарок!» — внутренне содрогнулся герцог при виде этих гребней. Его буквально колотило от ярости.
Прошуршав подолом, Эмили подбежала к Эдит, встала перед ней на колени, и из атласного ридикюля на свет тотчас появился белоснежный носовой платок.
— Ну, ну, не надо плакать, — приговаривала Эмили, вытирая слезы Эдит платком. — Смотри, твое рукоделие промокло насквозь, вся работа насмарку. — Девушка выпрямилась и посмотрела на главного виновника трагедии. В ее глазах не было укора, вообще никаких эмоций, будто перед ней был неодушевленный предмет. — Разве тебе не сказали? Я просто была в опере, давали «Травиату», божественный спектакль, чудные голоса и сказочная музыка. По-моему, на такое способны только итальянцы. Обожаю все итальянское.
Ответ напрашивался сам собой, но Джастин прикусил губу и промолчал. «Чего она добивается? — мысленно задавался он вопросом. — Пытается меня спровоцировать на убийство прямо в гостиной, на виду у всех?»
— Нам нужно поговорить, — мрачно объявил герцог.
Эмили подавила усталый зевок, прикрыв рот перчаткой, и небрежно отвергла домогательство.
— Поговорим, возможно, утром. Сейчас я слишком устала и прямиком отправляюсь спать.
С этими словами она выплыла из комнаты, на прощание кокетливо вильнув турнюром. В гостиной вновь зависло гробовое молчание, длившееся, если судить по часам на каминной полке, целых три долгих минуты. Эдит не отваживалась даже всхлипнуть. Где-то наверху хлопнула дверь и щелкнул замок.
Звук ключа, повернувшегося в замке, вывел Джастина из оцепенения. Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения. Герцог не мог больше сдерживаться, он ринулся из гостиной и помчался вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Ему было в высшей степени наплевать, что о нем подумают, он мчался по коридорам, видя перед собой только одну цель — спальню Эмили. По дороге зацепил бедром и перевернул небольшой столик, смирно стоявший у стены, дождем посыпались фотографии, усеяв пол осколками разбитых рамок.
Длинными шагами хозяин Гримуайлда преодолевал один коридор за другим и наконец достиг цели. Он снова оказался перед дверью спальни Эмили. Казалось, полжизни провел в этом состоянии — стоял перед ее дверью и ждал. Но на этот раз история не повторится.
Джастин не стал возиться с дверной ручкой, просительно стучать, в данную минуту он не испытывал ни малейшего желания выступать в роли нищего с протянутой рукой. Прошло то время, когда он молил о милостыне. Герцог поступил как приличествует настоящему хозяину. Мощным ударом ноги он просто вышиб дверь.
«Наступит день, когда мой голос придет к тебе с дуновением ветра...»
Прижав руки к груди, будто пытаясь унять трепетно бившееся сердце, Эмили в ужасе смотрела на Джастина, попиравшего ногой сорванную с петель дверь, как поверженного врага. Герцог повел глазами на замок, свисавший сбоку, уперся руками по обеим сторонам дверного проема и с ленивой усмешкой посмотрел на хозяйку спальни. Губы искривились, но глаза остались холодными и колючими.
— Привет, милочка. Я вот подумал: может, у тебя прогорел камин и пора подбросить свежего угля? Или, надо понимать, уже нашелся другой, кто заботится о том, чтобы у тебя не погас огонь?
Эмили промолчала, изучая ночного гостя. Растрепанные и давно не стриженные волосы висят грязными лохмами, рубашка несвежая, костюм помят, в покрасневших глазах пляшут безумные огоньки; вид такой, будто не спал уже много ночей кряду, смертельно устал и вконец отчаялся. Короче говоря, хозяин Гримуайлда собственной персоной, человек, не имеющий ничего общего с Николасом Салери, всегда одетым по последней моде, обладающим изысканными манерами и обаянием светского льва. Да, у Джастина было все, о чем Ники мог только мечтать. С трудом оторвав взгляд от герцога, напоминавшего в данную минуту варвара, принесшего кровавую жертву богам, Эмили призвала на помощь всю силу воли, чтобы сохранить спокойствие. Только таким путем, по ее разумению, можно вывернуть прошлое наизнанку, перетрясти, проветрить, выстирать, высушить и с миром вернуться в день сегодняшний с надеждой на будущее. Она была обязана все вынести на своих плечах и все выдержать, чтобы спасти обоих мужчин, которых любила, одного — с детства, а другого — с той незабываемой ночи на берегу Северного острова.
— Если это действительно тебя интересует, могу сообщить, что Николас уже сделал мне предложение, — сказала Эмили нарочито равнодушным тоном.
— Отлично задумано! — живо откликнулся Джастин. Злые искорки в янтарных глазах пустились в безумный танец. — Почти как в сказке. В приданое, надеюсь, зачтется твое наследство? А после свадьбы вы отправляетесь, как водится, в путешествие, он привозит молодую жену в свое поместье в Новой Зеландии, все идет хорошо, просто загляденье... Как ты думаешь, сколько должно пройти времени, прежде чем новая хозяйка роскошного дома неожиданно погибнет? Естественно, это будет трагедия, несчастный случай... Ну, сколько ты отводишь себе на счастье и безмятежную жизнь? Неделю? Месяц? Я знаю Ники и твердо убежден, что, как только он приберет к рукам твою долю в золотом прииске, ты станешь для него обузой и он постарается избавиться от тебя, как в свое время расправился с Дэвидом руками вашего покорного слуги и в результате избавился от обоих. — Герцог оставил свой пост у двери и приблизился вплотную к кровати. — Неужели память отшибло? Неужели забыла, какое это чудовище? Ведь именно он замыслил и провел в жизнь план убийства твоего отца.
Эмили прикрыла глаза ресницами, чтобы Джастин не смог увидеть отражения собственной боли. Нужно было собраться с силами, сохранить самообладание и убедить герцога, что она его ненавидит. Эмили зажмурилась и попыталась возродить свои прежние чувства к опекуну, на долгие годы бросившему девочку на произвол судьбы. Да, было время, когда она ненавидела его всей душой, а позднее так же страстно стремилась забыть об этом. Сейчас понадобилось вновь окунуться в прошлое.
